Возвращение.Хмара-2
Шрифт:
— Возьмёшь десяток воев, что покрепче, любых, которых только захочешь, выберешь, и пойдёшь, не останавливаясь. Всё время прямо иди, не заплутаешь. До ущелья дойдёшь, о котором я рассказывал. На замок его запрёшь, и войско вражье сдерживать будешь, покуда я с остальными ратниками к тебе не подтянемся. Да вот ещё что: налегке пойдёте, котелки и котомки здесь, среди камней бросьте.
— Так ведь оно как же? Оно же государево. Коли пропадёт, с кого спрос будет? — осмелившись поднять взгляд, спросил растерявшийся десятник.
— За спрос не бойся, отвечать мне придётся. У тебя теперь другая кручина будет: ворога обогнать
— Спасибо на слове добром, батюшка воевода-капитан! — почёсывая за ухом и мысленно ругаясь, Евстигней поблагодарил по-прежнему стоявшего на валуне начальника. — Оправдаем, так сказать, доверие государево, костьми ляжем на пути вражеском, но не отступимся!
— Вот и славно, вот и по-божески! — сотник выглядел довольным, но в его мудрых глазах блестели слёзы. — Поспешай к урочищу, а мы следом будем. Да аккуратно иди, себя врагу заранее не показывай! — добавил сотник и поспешил присоединиться к по-прежнему продолжавшей своё движение сотне.
Скинули всё, кроме оружия, даже воды захватили всего по две фляжки, зато стрел, как и приказано было, в изобилии с собой набрали. Евстигней Родович, двигаясь быстрым шагом, вёл свой десяток отобранных воинов сам — впереди всех. А шли с ним и впрямь из лучших лучшие. И Семен Дёгтев, и Кобзев Богуслав, и Прошкин Гворн, и Усальцев Андрей, и Андрей Дубов, от ран оправившийся. Большинство ратников хоть и невелики ростом были (окромя самого Родыча да здоровенного, хоть малось и потощавшего Дубова), но жилистые, из тех, что сто вёрст пробегут и на землю не повалятся. Так что шли ходко, без устали. Сперва двигались вслед за врагом по дороге наезженной, покудова опаска на заслон нарваться не появилась. Затем свернули и побрели чащобником, внимательно по сторонам посматривая да к шорохам прислушиваясь.
А в оркском войске царило полное уныние. Они, оставив убитых и раненых, поспешно бежали, бросив умирать и тех, кто всё ещё сражался в городе, сдерживая натиск россов. А Караахмед, наоборот, пребывал в веселии. Даже потеряв подвластных ему могучих воинов, он не кручинился, ибо ещё раз убедившись во всесилии и прозорливости своих повелителей, больше не сомневался в успешном исходе задуманного, и теперь, даже отступая вместе с орками, упорно шёл к цели.
Сохранившиеся отряды халифского войска двигались споро, но вскоре гружённым вьючным лошадям (не могли же старейшины бросить награбленное!) после нескольких часов пути потребовался отдых, и растянувшаяся на мили колонна бегуших орков встала. Разгневанный Рахмед приказал отрубить головы трём погонщикам, чьи лошади остановились первыми. Не дождавшись выполнения приговора, он тут же повелел оповестить своих воинов о величайшей милости: той сотне воинов, что доберётся до чёрного провала — Сурового ущелья первыми, милостью своей было обещано по золотому таланту на каждого, а погонщикам по серебряному. Средь воодушевлённого обещанными дарами войска началось брожение. Каждый желал вырваться вперёд и быть первым.
— Я уже и жалею о сказанном! — заметил Рахмед, глядя на суетящиеся отряды. — Как бы, дорогой мой Караахмед, не задавили они кого в сутолоке.
— Не о том, великий халиф, жалеть надо, что в радении своём воины твои чуть-чуть друг другу бока намнут, а о том, что станется, ежели противник до ущелья первым доберётся.
— Ну, это, мой славный маг, дело невиданное! Как же скалами да развалами горными туда дойти, да ещё вперёд идущего по дороге? Разве что крылья у них имеются?
— Крылья — то, может, и не крылья, только я после их хитрости ночной, моих воинов великих погубившей, ни в чём зарекаться не стану. Так что пусть бегут воины, словно лани быстрые, а коли и ошибёмся мы, так оно и к лучшему.
— Мудрый ты, Караахмед! — Рахмед подозрительно прищурился. — Ежели б не видел тебя в бою, непременно б голову срубить приказал. Не пристало правителю подле себя излишне умного советника да мага иметь! В умных головах заговоры зреют, — халиф замолчал и снова посмотрел на не дрогнувшего лицом чародея.
— Тебе, халиф, всегда заговоры мерещатся, а мне, магу, власть мирская никчёмной кажется. Суета приземлённая к чему мне? Мне силы заоблачные подавай, — поспешил успокоить Рахмеда мысленно улыбнувшийся маг. Что у него на самом деле было на уме, не мог знать никто.
— Вот потому верю тебе, как самому себе не верю! — халиф натянуто улыбнулся и потрепал за гриву нервно бьющего копытом вороного. — А сын — то мой где запропастился? Айдыр?
— Да вон он, чуть ли не поперёд первой сотни бежать бросился! — маг протянул руку, указывая на бегущего вдали халифского отпрыска.
— Вот дурень! Коня кинул да ещё и узел над головой тащит! — со странной смесью осуждения и восхищения произнёс Рахмед и, цокая языком, добавил: — А каков воин, а? Разве не сын достойного родителя?
— Любой отец мог бы гордиться таким сыном! — легко согласился волшебник, но его брови почему-то нахмурились. — Но вернул бы ты его, как бы чего не вышло, всяк ведь может случиться!
— А, — правитель оркского государства только лениво отмахнулся. Он почти жалел, что послушался совета чародея и затеял эту, казалось бы, теперь столь ненужную гонку. Впрочем, и большой беды в том не было. Пусть молодежь побегает, подурачится, силами да удалью померяется… Он едва не улыбнулся, но вспомнив, в каком они положении, грустным стал, лицом посерел, коня со зла плетью огрел.
— Караахмед, что делать — то теперь будем? Войско моё растерзано, да и твои воины пеплом осыпались. Как сдержим теперь армию росскую? Что противопоставим врагам нашим?
Казалось, Караахмед задумался. Долго длилось его молчание. Затем он огладил чёрную бороду и тихо, чтобы никто не услышал, молвил:
— Есть у меня тайна тайная, есть у меня сила великая! Только во тьме она заперта. Под начало моё на волю просится, да нет у меня возможности одному ту силу из тьмы вызволить. Твоя помощь нужна. — Чародей замолчал и пристально посмотрел в лицо сразу же побледневшего правителя.
— О какой силе ты говоришь? Не о мёртвой ли силе демона, что сокрыт под курганами древними, на болотах, в топях нехоженных? — проговорил Рахмед, всё более отстраняясь от ехавшего рядом чародея. — Не его ли мощь хочешь вызволить, не его ли войском битву выиграть?
— Нет, — твёрдо ответил маг, нисколько не смущаясь прозорливости оркского правителя. — Ни к чему мне мощь бога древнего, у меня другой воин сыщется. Хайлула — Повелитель нежити, о нём ты, поди, тоже слыхал?