Возвращение.Хмара-2
Шрифт:
Наконец он выговорился.
— А не подскажите ли мне, где друзья мои неразлучные, где Яга Тихоновна, где Дракула, где Кот-Баюн, где отцы Иннокентий с Клементием?
Посерело лицо Семёныча, да и у меня, глядя на него, сердце захолонулось.
— Так ты ничего не знаешь?
Я отрицательно покачал головой.
— Горе — то на нас какое свалилось! Нет теперь уже в живых не Яги моей бабушки, ни Дракулы, князя Улук-ка-шенского, ни Августины, нашей принцессочки…
— Что??? — кажется, теперь моё сердце окончательно остановилось.
— На границах вновь война была, только наши-то управители с графом рассорились. Он один всему западному воинству противостоял,
Он замолчал, давая мне осмыслить произошедшее. Я вскочил на ноги. Сердце давило неимоверной тяжестью, хотелось бежать и мстить. Мстить всем виновным в их гибели. Хотелось рыдать, но слёз не было. Я молчал.
— А вот про Кота-Баюна всё знаю! — с нарочитой весёлостью воскликнул Семёныч, пытаясь отвлечь меня от невесёлых раздумий. — Он сеансы зрелищные показывает, даже бывал однажды. Занимательная штуковина! Заходишь…
— Не надо, Семёныч, я нормально, — положив ему на плечо руку, сказал я. Он понимающе кивнул и уже без прежнего нарочитого энтузиазма продолжил:
— Больше-то я ничего не ведаю. Отцы Клементий да Иннокентий в розыске. Хулу на них служки государевы возвели напрасную, столь всего навесили, что теперь и не упомнишь. Одно точно знаю, сыскари Изенкранцевские их пытали (в смысле выпытывали), всё познать секрет пороха твоего чудодейственного хотели, но никто не сознался. Может, кто и признаться готов был бы, тока и сам не знал, а вот отец Клементий — тот кремень.
— Их пытали? — спросил я, чувствуя, как моё лицо покрывается мелкими капельками пота.
— Ну да, пытали, а что ж такого-то, всё одно, говорю ж тебе, не сознались.
— Но ведь как же они… как же они выдержали-то?
— Ой ли, сынок, чую я, не о том мы с тобой беседуем! Я ж тебе о том, что выпытывали, говорю, вопросы задавали, а те отвечать отказывались.
— И я о том же! — тут, кажется, до меня начало доходить. — Семёнович, пытали — это в смысле выпытывали? Вопросы задавали, то есть, да? — Семёныч кивнул. — А я — то думал…
— Да нет, что ты! Нынче у нас времена другие! Чтоб тебя в казематах королевских замордовали, то ни-ни, а вот ножичком в подворотне пырнуть, да голодом на свободе заморить — это пожалуйста, это слава богу. А ты, Николай, коль завтра уходить собрался, то вот тебе мой совет: ищи сперва тех, кто по поприметнее, кто на виду, а уже через них и про других может что проведаешь.
Совет — то был неплохой, но я им уже пользовался.
Вечер и ночь я у Семёныча пробыл, а когда от него в путь — дорогу отправился, к кузнецу знакомому заглянул. Слава богу, и меня помнил, да и благодарил за всякое. А я ему заказ сделал: идея у меня появилась преглупая. Острые иглы такие сделать, что вместо мин на тропе ставить. А то чёрт его знает, что со мной ещё в этом мире может случиться. Стало быть, было к тому в душе какое-то предчувствие. Обрисовал я кузнецу существо вопроса, схемку на золе набросал, тот кивнул, нахмурился, головой качнул неодобрительно, но глупых вопросов задавать не стал. Через час требуемое было готово. Предложенных за труд денег он не взял. А я, поблагодарив его, высыпал готовый заказ в котомку, вышел из кузницы и прогулочным шагом направился к городским воротам.
Лохмоград от Трёхмухинска ничем особенным не отличался, разве что огней побольше да роскошь вокруг немереная. С учётом разрухи, виденной мной в деревеньках да сёлах Россландских, выглядело это, по меньшей мере, кощунством. И плата за вход была по — столичному высока. Чтобы пройти, мне пришлось выложить едва ли не половину оставшихся у меня монет. А так как к воротам города я подошёл, едва начало светать, то у меня было полно времени на поиски. А поиски я свои начал с личности, приметной во всех отношениях, коей было тяжело затеряться даже в бурном круговороте последних лет. Правильно: свои поиски я и впрямь начал с Кота-Баюна.
Оказалось, наш кот открыл видеосалон. Наткнулся я на него почти сразу. На помпезного вида здании, ниже прилепленного под самой крышей аршинной величины родового герба, изображавшего греющуюся под солнцем кошку, на бело-голубой вывеске так было и написано: Видеосалон Кота-Баюна. На входе в помещение висела большая разноцветная афиша: Мир грёз из волшебного царства Кота-Баюна. Два часа счастья. Медяк за час — разве это дорого? Представление первое. "Счастливое будущее. Часть первая". Кроме того, дополнительные сеансы: — Бесплатные угощения (дешевле не бывает); — Мир мясных изделий (окорока, буженина, колбасы, жаркое, копчености и прочее); — Сладости (торты, конфеты, пирожное, мороженое, прочие кушанья). И помните, попадая к нам, вы забываете все свои горести!
Видеосалон??? О господи, боже ж ты мой, когда я всё это успел порассказать-то? Нет, ей — богу, здесь определённо ничего нельзя говорить! Люди до того ушлые, чуть что услышат, тотчас в производство. Вон с литьём как развернулись! Правда, король сперва монополию на это дело завёл, потом (с новыми веяниями) патент себе оформил, теперь в казну оброк с каждого изделия собирает, но литейщики, кажется, тоже не в накладе оказались.
На входе в "видеосалон" стояли два дюжих молодца в красных навыпуск рубахах, перепоясанных широкими кожаными поясами.
— Куда прёшь? — грозно вопросил один из громил, совершенно не двусмысленно поворачивая оказавшуюся в его руках толстую и отнюдь не резиновую дубину.
— Не видишь что ли, написано: два медяка в кассу! — добавил второй, кивая в сторону маленького окошечка, расположенного чуть дальше от входа и больше напоминающего прорубленную к стене дырку, чем знакомую всем нам билетную кассу. Я пожал плечами и повернул в её сторону. Платить два медяка за сомнительное развлечение не хотелось, но ведь как-то надо было увидеть хозяина заведения. Можно было, конечно, попросить охранников-контролёров позвать хозяина, но те почти наверняка не стали бы это делать для незнакомца, а своим собственным именем я предпочитал не называться. Итак, я направился к кассе и уже почти вынул из кармана денежку, когда двери заведения распахнулись, и на пороге показалась восторженно улыбающаяся морда Кота-Баюна барона СИЦИЛИЙСКОГО.
— Николай Михайлович, святейший… — начал было он, кидаясь ко мне с распростёртыми объятьями, но я предостерегающе приложил палец к губам, и кот, понимающе заткнувшись, обнимал меня уже молча.
— Как Вы, где Вы? — уже отстранившись, Баюн принялся за расспросы. Морда его светилась от счастья, а на глазах заблестели слёзы умиления. При этом он, к моему удивлению, тащил меня не к дверям входа, а к окошечку кассы. Я снова полез в карман за деньгами. — Полно — те, полно — те, Николай, для Вас всё бесплатно, но я должен провести всё через кассу. — Он испуганно огляделся по сторонам. — Последнее время не стало отбоя от королевских ревизоров и соглядатаев, пару раз заведение закрыть обещались, такие деньжищи отвалить пришлось, не поверите.