Возвращение.Хмара-2
Шрифт:
— Явится, ибо есть он лишь тень могущества моего извечного. Явится он и повинуется. А чтобы не осталось твоего сомнения, слушай его тайну великую: на болотах, на острове скальном, день и ночь невольники трудятся, кровью и потом своим землю умасливая. Горн великий в пещере возводится, и рыцарь славный, скованный кольцами, на заклание отдан. Меч великий там будет выкован, меч великий владыки чёрного. Им владеть суждено лишь избранным, только магу о том не ведомо. Помоги ему меч тот выковать, огради те болота
Сон был сном, но с этого времени давно зародившаяся мысль о свержении Рахмеда день и ночь занимала думы Айдыра, день и ночь он придумывал, измышлял и отвергал планы убийства своего родителя. День и ночь он ходил по своей комнате, пребывая в тяжелых раздумьях. И, наконец, решился. Вызвал верного слугу своего — Трёхлимора и отдал приказание…
— Он мёртв? — встретившись на тайной тропе, властно спросил Айдыр своего преданного слугу.
— Да, мой господин, — слуга низко склонил голову.
— Хорошо, а теперь прими мою благодарность, — с этими словами Айдыр, выхватив из ножен кривой клинок, полоснул им по низко опущенной шее Трёхлимора.
Тщательно отерев лезвие об одежды убитого слуги, Айдыр выпрямился и вразвалочку направился к поджидающим его конникам. Он улыбался, дело сделано, тайна смерти Рахмеда умерла вместе с Трёхлимором, ведь никто не посмеет даже заикнуться о судьбе пропавшего прислужника, а если кто и прознает, так что с того? Властелин имеет право сам отмерять срок жизни своих слуг.
Три дня спустя Айдыр взошёл в пещеры и, воздев руки в сторону чёрных сводов, воскликнул:
— Я хочу видеть Караахмеда!
— Но, мой господин, великий чародей приходит и уходит, когда ему заблагорассудится, — один из служителей священного огня низко склонился пред новым владыкой халифата.
— Я хочу его видеть! Найдите его! — приказал Айдыр — Хан земли оркской.
— Мы сделаем всё возможное, — казалось, что спина склоненного сейчас лопнет от излишнего усердия.
— Я даю вам трое суток, если к истечению этого срока он не явится пред мои очи, вы все сгорите в очистительном пламени священного огня. Ищите!
— Меня не надо искать! — донёсся надтреснутый голос, идущий как бы из ниоткуда, и в мерцании красного света медленно проступили очертания высокого человека в чёрной, ниспадающей до пят мантии. — Я здесь, о сын глупомудрого эмиреда. Чего ты хочешь от великого мага?
— Не здесь, — глядя куда-то за спину Караамеда, тоном, не терпящим возражения, сказал новый владыка халифата.
— Ты думаешь, что можешь диктовать мне условия? — грозно взревел чародей, вздымая вверх свой чёрный от копоти и спекшейся крови посох. — Ты, который столь нуждается в моей помощи?
— Да, — твёрдо произнёс Айдыр. — Я и впрямь нуждаюсь в тебе, но, — отцеубийца пристально посмотрел в глаза стоящему пред ним чародею, — и ты нуждаешься в моей помощи!
— Что? Ха — ха, ты смеёшься? — грохот его голоса, усиленный сводами пещеры, поверг наземь перепуганных служителей. Однако эмиред остался стоять, с прежним упрямством вглядываясь в глаза чародея.
— Я знаю про болота, — одними губами произнёс он, и с удовольствием отметил, как чародей вздрогнул.
— Какие болота, что ты мелешь? — голос Караахмеда прозвучал уже гораздо тише.
— Там, где строят великий горн, где…
— Тише, тише! — поспешно перебил его, казалось бы, не на шутку перепугавшийся маг. В его глазах и впрямь виднелся отблеск нешуточного беспокойства, словно не он сам сочинил, а потом подбросил Айдыру ту столь запомнившуюся ему "древнюю" рукопись-пророчество, будто не он сам явил ему сон, заставивший, точнее, нет, всего лишь подтолкнувший Айдыра на давно замышленное злодеяние. — Не здесь!
— И я говорил не здесь, — донельзя довольный Хан земли оркской Айдыр развернулся и пошёл к выходу.
— Так ты предлагаешь союз орков и нечисти? Странно, твой отец этому противился, — Караахмед задумчиво посмотрел на стоявшего перед ним Айдыра. — А не испугаешься? Силы тьмы — они простому человеку не подвластные.
— Не пристало воину ночных тварей бояться!
— Что ж, есть твари и дневные, — Караахмед дивился наивности нового оркского правителя.
— Всё едино. Судьбу мира в ноги повергнем, тогда и над нечистью суд учиним.
— Хорошо, но знай, немногие из твоих воинов в битвах уцелеют, немногие возвратятся к своим хижинам.
— Воин должен мечтать о столь славной гибели. Кто не вернётся — по тем тризну спразднуем. Зато все наши враги и на юге, и на севере, и на западе будут повержены!
"Ты забыл сказать про восток", — подумал Караахмед, но говорить этого вслух не стал. Что ж, раз этот человек решил владеть миром, пусть владеет, но взывая к Повелителю тьмы, он забыл, что миром может править только один тиран, второй должен исчезнуть. Караахмед, никогда не желавший быть первым, низко поклонился и вышел.
Далеко на западе багровое солнце ещё только садилось в тёмные тучи, когда молодой правитель, опустошённый длительным переходом, уснул, опустившись на шёлковые подушки. Ночная нега, ещё по — настоящему не успела овладеть его телом, когда измотанному за день Айдыру вновь приснился не менее странный и не менее реальный, чем прежде, сон. В сполохах бледно-розового, чуть коптящего пламени, пред ним предстал халиф Рахмед. Голый, с немилосердно истерзанным телом, он выглядел почти как обыкновенный орк, но вовсе не казался живым, и оттого внушал ещё больший суеверный ужас.