Возвращение
Шрифт:
– Ты ее сколько писал? – спросил удивленный отец. – Две недели? За две недели почти четыре моих зарплаты!
– Я ее две недели переписывал начисто, – сказал я ему. – А придумывал больше двух месяцев.
Хоть семья из-за моей писанины получала большие деньги, я видел, что отец ушел на службу расстроенный. Я его понимал. Когда сам тяжелым трудом зарабатываешь небольшую, в общем-то, зарплату и видишь, что кто-то другой гребет деньги лопатой, это огорчает. То, что этот кто-то его сын, большой роли не играло. Не скажешь же, что это чужая книга, что писалась она дольше, а писателю тоже нужно на
Как я потом корил себя за то, что вовремя не предупредил мать не распускать язык при подругах о моем писательстве! Когда я узнал, что она им все рассказала, встал раньше и смог перехватить Игоря и договориться, что он будет нем как рыба. Толку-то! Все всем раззвонил Витька Платонов. Я попросил сестру с ним поговорить, но она опоздала. Кто-то из десятиклассников успел спросить у Валерки Дегтярева, что он знает о моих книгах, поэтому первое, что я услышал, зайдя в класс, был радостный вопль Ромки: – Писатель пришел!
– Вам что, больше нечем заняться? – недовольно спросил я обступивших меня одноклассников. – Ребята, будьте людьми! Вы же видите, что я не хочу об этом говорить!
– Книгу дашь почитать? – спросил Валерка.
– Когда она у меня будет, тогда дам, – пообещал я. – Черновик никому показывать не буду, издательство еще может в нем что-то поменять.
– Так это что, правда? – удивилась Лена.
– По-моему, я еще никому в этом учебном году пока не соврал, – ответил я ей. – А про книгу не хотел говорить. Давайте рассаживайтесь по местам, нечего вокруг меня толпиться!
Прозвенел звонок, и все нехотя разошлись по партам. Как назло, первым уроком была литература. Я знал, что меня кто-нибудь заложит Зинаиде. Так и вышло.
– Что у тебя, Смирнова? – спросила классная, увидев поднятую руку.
– Зинаида Александровна! Ищенко написал книгу, которую будут печатать!
– Что, правда? – вопросительно посмотрела на меня Зинаида.
– Повесть включена в состав сборника, – недовольно ответил я. – Должны выпустить зимой.
– А что ты тогда такой мрачный?
– Для равновесия! – буркнул я. – Вокруг меня слишком много веселых. Я об этой книге в школе никому не болтал!
– И о чем книга?
– Фантастика, – ответил я. – Самый несерьезный жанр. Его даже в школе не изучают.
– Пока не изучают, – сказала классная, поразив меня до глубины души. – Надеюсь, когда книга выйдет, ты ее принесешь в класс, и мы прочитаем. Объем большой?
– Нет, – ответил я. – Всего пятьдесят страниц. Я ее не очень долго писал.
– Тем более, – кивнула она. – Так, тишина! Продолжаем урок.
Сколько раз я читал, что известность мешает жить знаменитостям, причем не только за бугром с его папарацци и наглой прессой. На излишнее внимание жаловались даже наши актеры в советское время. Я такое назойливое внимание к своей персоне в полной мере испытал в тот день. Я выдержал, хотя к концу дня был близок к тому, чтобы пойти к директору и отпроситься с уроков. Я знаю, он бы меня отпустил. Я выдержал, а на другой день было уже легче. И внимания немного меньше, и я к нему уже как-то притерпелся. Несколько раз я ловил на себе полные недоумения взгляды Лены. Казалось, она во мне что-то ищет и не находит. Я обратил внимание, что в последнее время стал относиться к своей соседке по парте гораздо спокойнее. И слава богу! Видно же, что я ей не интересен. Наверное, мучается вопросом, что со мной произошло. Ну и ладно. Когда сестра говорила родителям, что в меня влюблена половина девчонок, она сильно преувеличила. Света меня откровенно избегала, а Люся вела себя со мной, как и со всеми остальными. Но появились другие претендентки на мое внимание, причем целых пять. Я старался держать их на расстоянии и при этом никого не обидеть. Пока это удавалось.
На день рождения отец с матерью подарили мне часы «Победа» с поздравительной гравировкой на корпусе. Это было во вторник. Я заранее подал им хорошую мысль – отметить мой день рождения в выходной, поэтому вечером мы посидели семейно, а друзей я позвал к двум в воскресенье. В пятницу отец по делам службы уехал в Минск и смог выкроить время пробежаться по магазинам, причем деньги особо не экономил, поэтому стол у меня по тем временам был богатый. Родители все сделали и ушли отсиживаться на второй этаж к Платоновым. Таня чмокнула меня в щеку и тоже исчезла, а я, одетый в недавно купленный костюм, сел на тахту и стал ждать гостей.
Первой пришла Люся.
– Здравствуй! – сказала она, переступив порог. – Поздравляю!
Я взял у нее из рук сверток с подарком и помог снять пальто, чем изрядно удивил. Под пальто оказалось платье из синей шерсти, которое я на ней еще не видел. Оно было прекрасно пошито и выгодно подчеркивало достоинства фигуры. Хоть Люся была младше меня месяца на четыре, она уже начала округляться в нужных местах. Для взрослого парня она продолжала оставаться девчонкой, но меня равнодушным не оставила.
– Прекрасно выглядишь, – подарил я ей стандартный для моего времени комплимент, заставив смутиться.
– Садись на тахту, – сказал я, тоже садясь. – А почему ты без Лены? Она что, не придет?
– Она думала, – замялась Люся. – Но в последний момент...
– Передумала, – закончил я фразу. – Причина, случайно, не во мне?
– Во мне, – сказала девочка, заливаясь румянцем. – Она сказала, что не хочет мне мешать, а ты... в общем, ты ей не нужен. Извини.
– За что ты извиняешься? – спросил я. – Все, что ты мне сказала, я знал и так. Значит, не судьба. Я ведь тоже в последнее время изменил к ней отношение. Бог с ней и ее восьмиклассником. Наверное, будь мы все постарше, это воспринималось бы больнее, сейчас мы еще только входим в такой возраст.
– Я уже вошла, – сказала она, поднимая на меня глаза. – Я ведь раньше на тебя никакого внимания не обращала. Ну симпатичный, но еще совсем...
– Пацан пацаном, – закончил я за нее. – Вы, как говорят, развиваетесь раньше нас, а я был оболтусом. Да и остальные наши мальчишки не намного лучше. Смирновой, например, это до лампочки, а вам с Ленкой уже нет.
– До какой лампочки? – не поняла она.
– Так говорят, когда хотят подчеркнуть, что что-то неважно. Не обращай внимания. Люся, мы через год отсюда уедем. Ты же умная, часто дружба в нашем возрасте выливается во что-то серьезное?