Возвращение
Шрифт:
– Джилл… Ты плачешь?
– Н-нет. – Меня трясло от рыданий.
– Не плачь, пожалуйста, не плачь. Джилл, я люблю тебя. Пожалуйста. – Мы обнимали друг друга и плакали. Последний раз. Последний. – Джилл, я так виноват перед тобой…
– Все в порядке, Крис. Все будет хорошо… – Вскоре он заснул в моих объятиях. Мальчик, которого я любила, мужчина, который любил меня и пожалел об этом, который причинил мне боль, изменил и заставил испытать неведомую доселе радость. Кристофер. Большой ребенок. Прекрасный мужчина с душой мальчика. Мужчина, который в день нашей встречи скакал со мной на неоседланной лошади.
Я лежала без сна, пока в комнате не начало светлеть, а потом свернулась клубочком, прижалась к его спине и незаметно уснула, устав плакать. Ночь завершалась. Наступал конец.
Глава 11
– Черт побери, не смотри на меня такими глазами! Отвернись… Самое лучшее, что ты можешь сделать, это вернуться в Нью-Йорк. У тебя там куча друзей, да и я приеду через пару месяцев. Ты… Проклятие, Джилл, я сейчас же уйду, если ты не перестанешь строить из себя жертву… – Мы стояли в аэропорту, и он сам выглядел жертвой. Его мучил стыд. Опять моя вина?
– Ладно, хорошо, извини. Ничего не могу с собой поделать. Это… Господи, что делать? Я отдала тебе ключ от дачи?
– Да. А ты не забыла лыжные ботинки? Вчера я видел их в саду и, помню, слегка удивился. Не остались ли они там? – Хороший мальчик Крис, хозяйственный…
– Не остались. Сэм… Да. Я их положила. – Я посмотрела на него снизу вверх, и он бодро улыбнулся в ответ. – Все на месте.
Мы ломали комедию. Добрый дядя Крис провожает тетю Джиллиан до аэропорта, а тетя Джиллиан не устраивает истерик. Вот мы и старались. «Улыбайтесь, сейчас вылетит птичка!» Кого мы хотели обмануть – людей вокруг, друг друга или самих себя? Мы старались не думать о неприятном, не вспоминать о книгах, в которых описывались расставания навсегда, и убивали время, оставшееся до посадки. Но в голову лезли мысли одна другой хуже… О боже, как это было омерзительно!
Тихий голос и пустые слова Криса, сопровождавшиеся легкой улыбкой, бросали меня в дрожь. Они означали только одно: «Не заставляй меня чувствовать себя виноватым». А мое измученное лицо криком кричало в ответ: «Я тебя ненавижу».
– Я положила твой дождевик на заднее сиденье.
– Хорошо.
– Где Сэм? – всполошилась я.
– Успокойся. Вон она, играет с каким-то мальчиком. Не надо нервничать, Джилл. Все будет хорошо.
– Конечно. – Я кивнула и уставилась на носки туфель, чтобы не сказать гадость. – Вечером я позвоню и сообщу, как мы долетели.
– Можно подождать до воскресенья: по выходным дешевле. Мы ведь не сможем звонить друг другу каждый день, – сказал он, отводя глаза.
– Я и не собиралась звонить каждый день. Просто хотела сообщить, как мы добрались. – В моем голосе прозвучало раздражение.
– Ну, если самолет разобьется, я об этом услышу. Давай договоримся звонить друг другу через день. – Я снова кивнула. Лучше помалкивать.
– Хочешь жевательной резинки?
Покачав головой, я отвернулась и принялась смотреть на стоявшую рядом даму. Наверное, она подумала обо мне невесть что, но видеть Криса я больше не могла. Это было выше моих сил.
– Объявляется посадка на рейс сорок четыре до Нью-Йорка. Пассажиров просят пройти к воротам номер двенадцать. Объявляется посадка…
– Это
Я кивнула, проглотила комок в горле и принялась разыскивать взглядом Сэм.
– Знаю. Можно подождать. Слишком много народу… Не имеет смысла…
– Не имеет смысла ждать, Джилл. Пора есть пора. – Спасибо, мистер Мэтьюз, вы сукин сын… Не смей реветь!
– Я… Ох… О господи, Крис!..
Я вцепилась в его куртку, в последний раз погладила по щеке и отвернулась, вытирая глаза. Хотелось завыть, встать на колени, ухватиться за огромную хромированную колонну, лишь бы остановить этот ужас. Я стремилась остаться, о господи, как стремилась… Неужели Крис так и не обнимет меня на прощание? Нет, не обнимет. Он знает: стоит ему только сделать это, и я никуда не полечу.
– Сэм, возьми своего мишку и дай маме руку.
Я чувствовала, что Крис злится на меня за эту сцену, но не обращала внимания. Никогда в жизни мне не было так грустно и одиноко. Я расставалась со всем, что любила, к чему стремилась, и знала, что это навсегда. И все же, несмотря ни на что, меня неудержимо тянуло к Крису. Я одновременно и любила, и ненавидела его.
– Крис…
– До свидания, Джилл. Счастливого пути. Поговорим в воскресенье.
Я отвернулась, сжав ладошку Сэм, и устремилась в ворота. Между нами и Крисом было уже полдюжины людей, но я упорно смотрела вперед. Незачем оборачиваться.
– Джилл!.. Джилл!
Я остановилась как вкопанная. Нас с Сэм нещадно толкали, но я обязана была посмотреть на него. Просто обязана.
– Джилл!.. Я люблю тебя!
Он сказал это! Все-таки сказал! Вот за это я и любила его… Мое сердце упало и вдребезги разбилось о кафельный пол.
– До свидания, дядя Криц! До свидания! Мама, а в самолете будет кино?
– Будет, будет… – Я не отрываясь смотрела на Криса, а он на меня, и взгляды договаривали то, о чем мы не успели сказать утром. Так было легче.
– Мамочка…
– Позже, Сэм. Пожалуйста. – Пожалуйста, пожалуйста, позже, что угодно, но только позже… Нас провели в самолет, и вскоре Сан-Франциско остался внизу. А потом он исчез. Как и Крис.
Глава 12
Во время полета Сэм вела себя как ангел. Самолет был полон, кормили отвратительно, а я впала в прострацию. Шок. Сидя в кресле, я время от времени кивала стюардессе или качала головой и пыталась улыбаться Сэм, делая вид, что прислушиваюсь к ее болтовне… Но меня здесь не было. Душа моя осталась в аэропорту Сан-Франциско, а где-то в груди трепыхалось то, что раньше называлось сердцем. Теперь оно больше напоминало гнилой арбуз. Что будет, если я попробую встать? Может быть, оно развалится на куски?
Почти восемь месяцев мы пробыли в Сан-Франциско, а теперь возвращались в Нью-Йорк. Почему? Глупо. Я знала почему, однако отказывалась этому верить. Потому что я забеременела, и Крис не захотел меня видеть. Но в чем причина? Доискиваться не хотелось. Невозможно. Для этого требовались силы, которых у меня не было. Что он будет делать после моего отъезда? Встретит кого-нибудь? Влюбится? Заведет себе другую?.. А, пошел он в задницу!
Он сказал, что приедет в Нью-Йорк, но можно ли этому верить? Едва ли. В глубине души я знала, что этого не будет. Он бросил меня. Теперь я одна. Беременная. И снова в Нью-Йорке.