Возвращение
Шрифт:
— Мне нужен совет! Не знаю, матушка, известно ли вам о том, что происходит… А может, вам, мама Тере? Ведь вы чаще бываете в городе… Мы с мужем не находим себе места от беспокойства. Дело в том, что…
И Мари подробно рассказала о том, какую тяжелую неделю им пришлось пережить, об анонимных письмах, о слухах, о подозрительности горожан… и о невыносимом страхе, от которого она не могла избавиться.
— Я решилась прийти из-за сегодняшнего письма. Там были ужасные угрозы, ужасные… Автор письма заявлял, что скоро всей нашей семье придется уехать из Обазина, поскольку мы позорим город. А меня он называл… называл… О, я не могу это повторить!
Мари не смогла закончить фразу, она просто разрыдалась перед двумя исполненными сочувствия женщинами. Мама Тере подошла и ласково обняла ее за плечи.
— Честно говоря, Мари, я слышала про эту грязную историю, но я ждала, чтобы вы сделали первый шаг. Мне не хотелось ставить вас в затруднительное положение. Это — единственная причина, почему до сегодняшнего дня я молчала.
— Мадемуазель Берже в нескольких словах рассказала мне об этих письмах, — призналась мать Мари-де-Гонзаг. — Моя дорогая Мари, это прискорбная история, и я хочу, чтобы вы знали: мы всем сердцем с вами. И вам нечего бояться! Мы никогда не сомневались ни в вас, ни в вашем супруге!
За этими серьезными и искренними словами последовало недолгое молчание. Мари, которой стало легче после своей импровизированной исповеди, тихо плакала, вытирая глаза уголком своего носового платка. Она заговорила первой.
— Матушка, прошу, посоветуйте, что мне делать? — дрожащим голосом спросила она. — Особенно я беспокоюсь о Мелине. Если она услышит эти гнусные измышления о своем происхождении… Я этого не перенесу! Как объяснить невинному ребенку, что некоторым людям нравится вредить другим любыми возможными способами? И ситуация усугубляется день ото дня. Вчера Адриан зашел к одному своему пациенту, а этот господин закрыл дверь у него перед носом, заявив, что отныне предпочитает доверять свое здоровье доктору из Брива. Если эти письма будут и дальше источать свой яд, сомнения и подозрительность только усилятся. И может дойти до того, что мы будем вынуждены уехать из Обазина. О, это разбило бы мне сердце! Я боюсь наихудшего! Помогите мне, умоляю!
Мать Мари-де-Гонзаг, предвидя новый поток слез, помогла Мари встать. Она обняла ее, а потом посмотрела ей в глаза:
— Дорогая моя девочка, вы должны верить в высшую справедливость! Но мы попросили Господа нашего как можно скорее обелить ваше имя. И я знаю, кто согласится нам в этом помочь. Идемте к нему немедленно!
— Но к кому мы должны идти? — спросила озадаченная Мари.
— К аббату Бурду, конечно!
У супруги доктора Меснье не было сил спорить. Мама Тере осталась в кабинете.
— Я должна закончить мои подсчеты. Не тревожьтесь, Мари, все уладится. По-другому быть просто не может, я это твердо знаю!
Успокоенная, Мари последовала за матерью-настоятельницей. Она послушно шла за монахиней, как ребенок, вверивший свою судьбу взрослому, которому он всецело доверял.
Глава 20
Верные
В воскресенье утром Мари и Адриан оказались в числе первых прихожан, занявших свои места на церковных скамьях. Камиллу они попросили остаться дома, чтобы Мелине не было скучно. Девочка не усмотрела ничего особенного в этой просьбе, поскольку понятия не имела о кошмаре, который вот уже неделю переживали ее родители.
Нанетт настояла на том, чтобы пойти в церковь вместе с ними. Величавая в своем белоснежном чепце и новом черном платье, старушка сидела, распрямив плечи и высоко подняв голову. В ее взгляде читался вызов. Прихожан становилось все больше. Мари взглядом искала среди них друзей. Ирэн Дрюлиоль с супругом, а также Мари-Эллен и Жаннетт приветственно помахали им. Амели и Леон тоже были здесь. В боковом проходе Мари увидела маму Тере с Мадлен, мать Мари-де-Гонзаг и других монахинь. Сироты, все одетые с иголочки и аккуратно причесанные, стояли возле фисгармонии.
— Какая это радость — иметь верных друзей! — шепнула Мари на ухо супругу. — Единственное, что есть хорошего в этом ужасе, — так это то, что мы теперь наверняка знаем, кто никогда нас не предаст!
— Ты права, дорогая! — ответил Адриан. Он был очень бледен. — Но мне этого недостаточно! Ты заметила, как некоторые на нас смотрят? Господи, скоро и я сам начну думать, что я — преступник!
Нанетт слышала их диалог. Толкнув Мари локтем, она сказала, прищурившись:
— Самое время явиться доброму Господу и отделить зерна от плевел!
— Тише! — шикнула на старушку Мари, поскольку та не позаботилась понизить голос. — Я не хочу скандала!
— Не хочешь скандала? — переспросила Нанетт. — Поздно, скандал начался еще в прошлую субботу, когда какая-то гадина стала оскорблять нас, порядочных людей!
К счастью, в этот момент в сопровождении детей из хора появился аббат Бурду. Прихожане ожидали обычной воскресной мессы, поэтому, когда священник направился к кафедре, все удивленно зашушукались.
Мари взяла Адриана за руку. Ей было трудно дышать, в горле стоял комок. Она уже почти жалела, что попросила аббата о помощи. Адриан почувствовал, как напряглась рука жены.
— Не волнуйся так! Что бы он ни сказал, это не ухудшит наше положение. Пришло время покончить с этим раз и навсегда.
— Знаю, — отозвалась Мари. — Но я больше не могу это выносить!
Аббат Бурду кашлянул, ожидая, когда в церкви установится тишина. Наконец он заговорил. После краткой преамбулы, в которой он выразил свое удовлетворение видом многочисленной паствы, пришедшей в храм в это ноябрьское воскресенье, он на мгновение замолчал и обвел присутствующих взглядом. Потом продолжил громко и отчетливо:
— Должно быть, все вы, пребывающие в ладу со своей совестью, как и полагается добрым христианам, спрашиваете себя, что такого важного я хочу вам сказать. А я хочу сказать следующее: в нашем приходе случилось большое несчастье. После войны, после выпавших на нашу долю лишений, когда мы все должны сплотиться, чтобы восполнить утраченное и забыть о пережитом ужасе, дурной ветер подул над нашими крышами, лишив многих из вас способности рассуждать здраво! Этот ветер напомнил мне о другой истории, которая случилась в Тюле более двадцати лет тому назад. Вы помните историю об анонимных письмах, в то время о ней писали все газеты. Их автора осудили, но эти письма разрушили судьбы многих жителей города!