Возвращение
Шрифт:
Наконец верховный жрец окликнул Кира:
– Постой!
Кир остановился и через плечо взглянул на него. Жрец посмотрел в пол, потом поднял взор на воина и, быстро приблизившись, негромко спросил:
– Как ты думаешь вернуть Анх?
Кир пожал плечами:
– Есть много способов. Сейчас главное – его найти.
– Хорошо, – вздохнул верховный жрец. – Мегар называл своих спутников Нинуром и Шемией – это слышал один из моих братьев, который бросился в Хаор за помощью, но так и не вернулся. Именно он умер на твоих руках…
– Нинур и Шемия, – перебил Кир, недовольно хмурясь.
– Нинур – невысокий, полный человек, аристократ, очень надменный и брезгливый, а Шемия – обыкновенный
– Известно, откуда они?
– Кажется, брат упомянул что-то про Мариджан.
– Опиши мне Анх, – потребовал Кир.
Глаза жреца затуманились, как если бы он мгновенно перенесся мыслями в прошлое.
– Ты узнаешь его сразу… – проговорил он. – С виду он похож на обыкновенный анх, которых много в гробницах древних царей, но ты почувствуешь, что от него исходит Сила. Он сияет, как золото, и холоден, как оно, но стоит взять его в руки, как он одаряет тебя божественным теплом… Только боюсь, что теперь его Сила иссякает, – неожиданно нахмурился жрец. – Взгляни.
Кир посмотрел туда, куда указывала рука священника, и увидел большую статую Амиры. Высокая, в два человеческих роста, скульптура была так прекрасна, что тронула даже суровое сердце Черного Кира. Формы, прикрытые просторным одеянием жрицы, сшитым человеческими руками, были идеальны, но не так, как у танцовщицы при дворе императора. Мысль о прикосновении к этому прекрасному телу казалась кощунственной. Богиня Света казалась воплощением нечеловеческой красоты. Лик Амиры был еще прекраснее, чем тело. Высокий лоб, тонкие дуги бровей, огромные лучащиеся глаза в обрамлении длинных ресниц, тонкий, чуть вздернутый нос, пухлые, чувственные губы… Стоило жить ради того, чтобы увидеть подобную красоту.
При всем этом изваяние казалось блеклым. Верховный жрец тяжело вздохнул.
– Пресветлая теряет Силу, – сказал он. – Раньше изваяние было золотым, но с тех пор, как из Ее рук исчез Анх, Амира стала… – он запнулся на мгновение, подбирая верное слово, – тускнеть. А реликвия, наоборот, должна становиться все ярче. Когда Анх заберет всю Силу Пресветлой, в наш мир придут Хаос и Тьма.
– Но я думал, что Анх древнее богов и не зависит от них, – вмешался Маркус.
– Так и есть, – кивнул жрец. – Он питается их силой, но не принадлежит никому.
– Сколько у нас времени? – спросил Кир, забирая из его рук свой меч.
– Три дня, – ответил священник. – Потом начнутся бури и землетрясения, и еще через три дня в мир вернется Хаос.
Верховный жрец помолчал немного, глядя увлажненными глазами на изваяние Амиры, потом повернулся и неожиданно севшим голосом произнес:
– Верните Анх… Прошу вас от имени всего сущего…
– Моя принцесса, еще двое купцов.
– О Амира, как я устала от всего этого!
Принцесса Шалета потерла пальцами виски, закрыла глаза и откинулась на спинку трона. Жаркий воздух Мариджана тянул в сон и уж, во всяком случае, никак не располагал к государственным делам. Стоявший рядом с ней Нинур наклонился к уху молодой принцессы и посоветовал:
– Ваше высочество, отошлите их, пусть придут завтра в полдень. Вам нужно отдохнуть.
– Нет-нет, – покачала головой Шалета. – Я не могу отказать им… Не должна. Пусть войдут.
Нинур вздохнул и сделал знак стражнику: дескать, впускай. Тот слегка поклонился и распахнул дверь. Уже в седьмой раз за утро.
В залу влетели двое торговцев. Один – невысокий, круглолицый, розовощекий, упитанный, бритый наголо, как и все зажиточные купцы. Второй – высокий, худой, нескладный, богато одетый, с хитрым выражением на лице. Объединяло обоих лишь одно: крохотные бегающие глазки. Купцы приблизились к трону и подобострастно бухнулись перед принцессой на колени. Нинур жестом приказал им подняться.
– Говори ты, – велела Шалета, взглянув на того, что был пониже ростом.
Купец прокашлялся.
– О владычица Делаи, – заунывно начал он, явно собираясь соблюсти весь ритуал обращения к царственной особе, но принцесса, досадливо поморщившись, тут же оборвала его:
– Короче!
– Повинуюсь, моя принцесса, – покорно склонил голову купец. – Я – Мураш, занимаюсь тканями. Девять дней назад я заключил сделку с этим человеком. – Купец кивнул на своего спутника. – Мы договорились, что он отвезет партию моего лучшего бархата в Минэй: как известно моей принцессе, там превыше всего ценят именно этот материал. Я заплатил ему часть за дорогу в Минэй и аванс за торговлю там. Остальное он получал из выручки за проданный бархат. Разумеется, Шакраш обязался предоставить мне подробный список тех, кому он продал бархат и за сколько, и вернуть мою долю выручки – две трети. И представьте мое негодование, моя принцесса, когда, тщательно изучив список, я обнаружил, что сей недостойный человек не вернул мне более двух с половиной сотен солнц! Посему смиренно прошу мою принцессу наказать обманщика и заставить его выплатить мне недостачу с полагающейся по закону лихвой.
– Мы выслушали тебя, почтенный Мураш, – молвила Шалета и перевела взгляд на второго купца. – Теперь говори ты.
– Благодарю тебя, моя принцесса, – поклонился тот. – Родители назвали меня Шакрашем. Отец мой был купцом, отец моего отца, отец отца моего отца…
– Короче! – вновь повысила голос Шалета.
Купец вздрогнул.
– Прошу простить меня, моя принцесса. Итак… Все так, как и говорил достопочтенный Мураш, но лишь отчасти. Верно, что я обязался предоставить досточтимому Мурашу подробный торговый список. Верно, что я недоплатил двести тридцать четыре солнца, но почему я это сделал? По дороге в Урдисан, где, как известно моей просвещенной владычице, и находится славный город Минэй, на мой караван напали разбойники. Лиходеи похитили бархата как раз на названную мной сумму. Когда же я храбро сражался с разбойниками и убил двоих вот этим вот кинжалом, – долговязый купец указал пальцем на миниатюрный стилет, висевший у бедра, – мои спутники указали на эмблему, вышитую на костюме каждого из разбойников. Эта эмблема… – Купец сделал многозначительную паузу и взглянул на Мураша так, что тот едва не лопнул от злости. – Эта эмблема – герб рода Мураша!
– Что?! – взвыл оклеветанный купец. – Да как ты осмелился возводить поклеп на моих достопочтенных предков! Чтобы я осквернил свой род разбоем и жульничеством?! Негодяй!!! Мерзавец!!!
Если бы подоспевшая стража не вмешалась, разъяренный Мураш точно задушил бы отчаянно отбивавшегося Шакраша. Нинур и принцесса переглянулись.
– Что ты думаешь? – прошептала Шалета.
Нинур усмехнулся:
– Оба мошенники, – так же тихо сказал он. – Их нужно… примирить.
– Поняла, – не удержавшись, принцесса хихикнула, а затем, вновь придав своему лицу властное выражение, прикрикнула: – Довольно!!!
Взаимные упреки и плевки тут же прекратились.
– Мы приняли решение, – произнесла Шалета. – Суд наш справедлив. За то, что утаил от Мураша деньги, Шакраша немедля наказать пятью десятками плетей. За то, что нарушил законы торговли и пытался мошенничеством выманить деньги, Мураша наказать немедля пятью же десятками плетей.
Купцы побелели, как трон, на котором восседала принцесса, переглянулись и с воплями рухнули на колени.
– Пощади, великая принцесса!
– Не губи, о прекраснейшая из прекраснейших!!!