Возвращенный рай
Шрифт:
– Я хочу поиграть со своей игрушечной фермой, – объявил Ги.
Кэтрин достала эту игру, потом, оставив его рассматривать маленьких оловянных животных, пошла по коридору в комнату Пола. На стук ей никто не ответил. Она приоткрыла дверь и заглянула внутрь. В комнате никого не было. Видно, он вышел. Куда? – подумала Кэтрин с растущим беспокойством.
На лестнице она столкнулась с Кристианом.
– Отец повел фон Райнгарда в свой кабинет, – сообщил он.
Кэтрин кивнула, бледная и напряженная. На несколько секунд они задержались возле двери кабинета, пытаясь разобрать хоть несколько слов, но голоса по
– В наших местах орудует вражеский агент, – объявил им фон Райнгард.
Гийом и Шарль переглянулись.
– Исключается, – наконец, произнес Гийом. – Не могу в это поверить.
– Боюсь, что сомнений в этом нет. – Фон Райнгард стоял у окна, в пуговицах его кителя отражались косые лучи солнца. – Мы засекли радиопередачи, которые регулярно передаются для Лондона.
– Отсюда? Но откуда именно?
– Пока неизвестно. Ясно, что передатчик перевозят с места на место. Несколько раз наши пеленгационные установки чуть не засекли передатчик. Но это лишь дело времени. Мы обнаружим его, и когда это случится, накажем радиста со всей строгостью.
– Как он того и заслуживает! – строго произнес Шарль. Оба собеседника посмотрели на него, он кашлянул. – Такое поведение подрывает взаимное доверие, которое мы стараемся достичь. На что они надеются?
– Полагаю, на какой-то эфемерный выигрыш, – мрачно заметил фон Райнгард. – Все это, конечно, тщетные потуги. Третий рейх такими мелочами не запугаешь. Но их надо проучить. Мы не потерпим такого непослушания.
Гийом развел руками.
– Виноват, но, к сожалению, ничем не смогу вам помочь. Не имею ни малейшего представления, кто бы мог заниматься подобными делами.
– Как я уже сказал, наши пеленгаторы скоро засекут передатчик. Но, думаю, предостережение не помешает. – Произнеся это, фон Райнгард протянул руку и взял фарфоровую статуэтку, стоявшую на полочке над камином. Толстыми пальцами стал поглаживать хрупкий фарфор, едва ли не с нежностью. Потом поставил вещицу на место, его взгляд опять стал суровым.
– Если в этом округе действует ячейка движения Сопротивления, то не исключено, что радиопередачи – только часть их деятельности, – продолжал он. – Как я говорил раньше, эти сопротивленцы все больше нас беспокоят. Этого я не потерплю. Советую предупредить ваших людей, пусть это станет широко известным. Если произойдет какая-то неприятность, я позабочусь о том, чтобы преступники заплатили… полной мерой.
– А если вы не поймаете преступников?
– Тогда я преподнесу памятный урок. Карающий меч опустится там, где он, на мой взгляд, дает наибольший эффект.
Он смотрел прямо на Гийома, в его холодных голубых глазах светилась еле скрываемая угроза.
Из окна своей спальни Селестина видела, как уехал фон Райнгард. Она стояла, напряженная от страха и ненависти, обхватив руками выпуклость живота, словно предохраняя его от опасности и наблюдая, как удалялась по дороге меж высоких кипарисов большая черная машина. Когда напряжение постепенно спало, она негромко заплакала, а потом разрыдалась при воспоминаниях о том ужасе, что случился в Париже. Ее худенькие плечи затряслись, и вся она стояла какая-то согбенная, потрясенная горем и страданием, причинявшим ей почти физическую боль.
О Господи, неужели
Войдя в дом и увидя за столом фон Райнгарда, она испытала ужасный шок и в ту ночь подумала, что теперь понимает, что значит быть изнасилованной. Ее пристанище было осквернено. К тому же она отчаянно боялась за своего будущего ребенка. Бессонными ночами Селестина порой задавалась вопросом, не сходит ли она с ума. Но одно, впрочем, было несомненным – беззаботная хохотушка, какой была она когда-то, исчезла навсегда.
Когда ее рыдания стали затихать, Селестина услышала шаги и, приоткрыв дверь, увидела, что по лестнице поднимается Шарль. Он выглядел очень разбитым, заметно постаревшим, с поседевшими раньше времени волосами и лицом, которое теперь редко посещала улыбка, плечи его ссутулились, как будто на него навалилось невидимое бремя. Это, подумала Селестина, тоже дело рук нацистов, которые вошли злом в ее семью и как-то незаметно изменили людей, которых она знала и любила.
– Значит, эта свинья уехала, – сказала она, но все-таки смотрела мимо Шарля на лестницу, будто ждала, что там появится фон Райнгард.
– Да, он уехал, Селестина, милая, не бойся. Он не обидит тебя.
– Откуда это тебе известно? Как ты можешь быть уверен?.. – Она опять заплакала. Шарль обнял сестру за плечи, стараясь успокоить ее.
– Он – ничего. Доверяет нам, как мне кажется… ну, насколько нацисты вообще могут кому-либо доверять.
– Ты не можешь верить им! – всхлипнула она. – Не можешь, Шарль… не должен! А если он пронюхает, чем ты занимаешься…
Шарль слегка насторожился.
– Что ты хочешь этим сказать – чем я занимаюсь?
– Ну… – Селестина подняла голову и умоляюще посмотрела на него своими опухшими от слез глазами. – Извини, Шарль. Понимаю, что знать мне этого не положено, но Кристиан мне все рассказал.
Его пальцы крепче сжали ее руки.
– Что тебе рассказал Кристиан?
– Что воспитатель Ги – на самом деле английский агент, что вы прячете его здесь и работаете вместе с ним. Меня это, конечно, радует… Противно было думать, что все вы просто сборище подхалимов, развлекающих нацистов даже у себя дома. Какое я почувствовала облегчение, узнав, что это просто показуха. Но все равно я очень боюсь. Если фон Райнгард обнаружит, чем вы занимаетесь на самом деле, прямо у него под носом…
– Понимаю, – произнес Шарль. Глаза стали очень суровыми.
– Только не рассказывай Кристиану, что я проговорилась, ладно? – умоляюще попросила Селестина. – Он взял с меня обещание молчать. Он рассердится, если узнает, что я проболталась даже тебе. Я поняла, что вы хотите держать меня в неведении, поберечь на случай, если что-нибудь… что-нибудь случится.
– Полагаю, что так, – сухо отозвался Шарль. Селестина была слишком расстроена и не обратила внимания на странный тон голоса Шарля. Она достала из кармана носовой платок и высморкалась.