Возвышение физрука
Шрифт:
– Тяжело быть неписью в вашей РПГ, – сказал я.
– И не говори, – сказал Виталик. – Куда ни ткнешься, везде пределы, сука, возможного.
И открыл дверь на второй уровень.
Кабанов на втором уровне уже не было. Вместо них там обнаружились то ли хоббиты, то ли гоблины, мелкие, противные, вооруженные чем попало и агрящиеся на всех подряд. Урон у них был небольшой, отлетали они вообще с полпинка, но компенсировали эти недостатки своей численностью.
А было их до черта и даже чуточку больше.
Головы у них были слишком маленькие, чтобы хотя бы заподозрить в них наличие
Пистолет с его ограниченным боезапасом тут не играл, и я снова взялся за топор и Клаву, используя их то по очереди, а то и сразу. Виталик, у которого патроны, видимо, на самом деле не кончались, палил напропалую, а маги пытались работать по площадям, то и дело опорожняя очередную бутылку с восстанавливающим ману зельем.
Босса, как такового, тут не обнаружилось. Просто в конце уровня была арена, на которой тусовались несколько сотен этих недохоббитов, и для получения ключа нам пришлось убить их всех.
Это было утомительно. У меня уж рука рубить устала.
Покончив с этими гавриками, мы наскоро перекусили для восстановления бодрости и прочих параметров, и ломанулись на следующий этаж, потому что сколько можно уже тут сидеть.
На третьем этаже обнаружились производственные площадки. Все пространство было загромождено разного размера пузырями, заполненными розоватой жидкостью, в которой зарождалась новая отвратительная жизнь. Тут патрулировали родственники главного кабана, все в броне, правда, не в такой мощной, и изредка встречались лаборанты в засаленных балахонах, расписанных каббалистическими символами.
Сложность заключалась в том, что невозможно было кого-нибудь грохнуть, не зацепив очередной пузырь, который с противным хлопко ломался и орошал все окружающее, и нас в том числе, своим содержимым.
А очередная вылезшая изнутри тварь агрилась на нас по умолчанию. Оружия у большинства, понятное дело, не было, что не мешало им пытаться вцепиться в кого-нибудь из нас зубами.
Уже через пятнадцать минут пребывания на этом уровне мы оказались заляпаны розовой питательной жидкостью с головы до ног, она была теплая, липкая и неприятная, что здорово раздражало. Тем более, что адрес ближайшей химчистки был нам неизвестен.
Но огнестрел таки здорово облегчал дело. Кабаны-охранники ложились после двух выстрелов из дробовика, лаборанты – после первой же пули из “дезерт игла”. Никто из них даже намагичить ничего толком не успел, была лишь пара чахлых молний, от которых мы увернулись.
Так мы и распределили обязанности – Виталик работал по кабанам, я – по лаборантам, а маги подчищали всякую гадость, что валилась на нас из пузырей. Темп мы взяли достаточно приличный и добрались до конца уровня за каких-то сорок минут.
В конце нас ждала традиционная уже арена, над которой висел такой же наполненный пузырь, только очень уж здоровый.
– Я, сука, не понял, – сказал Виталик. – А где босс?
– Видимо, там, – Федор ткнул пальцем в пузырь, висевший на высоте чуть меньше двух метров. – И ключ, видимо, тоже.
– А почему он там, когда он нужен нам здесь? – спросил Виталик.
– Видимо, мы слишком быстро прошли, – сказал я. – Он еще не вылупился.
– Тут же все затопит, к хренам, – сказал Виталик, аккуратно и с размаху трогая пузырь двуручным топором. Пузырь не поддался.
– Не вылупляется, – констатировал Федор.
Виталик убрал топор и попробовал дробовик, но эффект был тот же. Босс, кем бы он ни был, продолжал сидеть внутри и на провокации не реагировал.
– Видимо, не все условия прохождения соблюдены, – сказал Кэл.
– Например? – спросил Виталик.
– Первое, что приходит в голову, надо зачистить уровень полностью.
– То есть, уничтожить вот эти все пузыри? – ужаснулся я. – Но их же тут тысячи.
– Может быть, и не все, – успокоил меня Кэл. – Но какое-то критическое количество, чтобы босс почуял неладное и пробудился.
– Значит, все-таки все, – сказал я. – Должен заметить, что их всех тупых игровых условностей, которые я встречал до сего момента, эта – самая тупая.
– Ну почему же, – сказал Федор. – Мы ж тут по квесту вроде как мир спасаем, а уничтожение потенциальной армии вероятного противника в эту схему вполне себе вписывается.
– Утомительное, сука, занятие, – сказал Виталик. – А ведь это даже не наш мир.
– Ладно, чего стоять, – сказал я. – Эти твари сами себя не убьют.
Мы вернулись в самое начало уровня и принялись за методичное истребление всего нерожденного. Твари были не слишком опасны, большая часть даже не успевала понять, что происходит, а огрызаться пытались лишь некоторые, но их было очень много, и это была одна из тех редких ситуаций, когда ты жалеешь, что у тебя нет с собой напалма.
Ближе к середине уровня, когда я уже устал, как пробежавший полтора марафона спринтер, я задумался о странностях человеческой психики. А если точнее, то моей.
Вот я, обычный парень из подмосковных Люберец, еще месяц назад преподававший трудным подросткам боевые единоборства, копошусь в подземельях чужой планеты и рублю выведенную магическим путем живность боевым топором, к которому у меня навык, периодически постреливая в ту же живность из пистолета, в котором никогда не заканчиваются пули, и даже особого удивления по этому поводу не испытываю. И это не говоря уже о том, что компанию мне составляют сисадмин, зомби и инопланетянин, по совместительству колдун. Впрочем, сисдамин тоже колдун, а зомби так вообще читер, и тут еще непонятно, кто из них хуже.
Человеческая психика – штука гибкая, и гибкая она не просто так. Потому что то, что не гнется, то ломается, сколь бы незыблемым они ни выглядело. И это не просто красивые слова, это непреложный жизненный факт.
Мне доводилось и не такое видеть.
И еще интересно, когда все это закончится, если это вообще способно хоть когда-нибудь закончиться в принципе, приложит ли меня посттравматическим синдромом, и если приложит, то как сильно? Потому что нельзя творить все то, что я сейчас творю, вообще без последствий. Я уже в одном этом чертовом данже столько черепов проломил, сколько в моих родных Люберцах с момента основания города, наверное, не проламывали.