Вперед в прошлое 3
Шрифт:
Узкая дорожка вела ниже, к двухэтажным деревянным домикам на сваях. Окна были заколочены фанерой — так себе спасение от мародеров. Но спасибо и за это, так хоть понятно, что в домиках никто не живет.
Еще одна спортивная площадка, где на наносах пророс бурьян и меж битых бутылок проклюнулась молодая сосна. Дальнейший спуск преграждала колючая проволока. Я пролез под ней и прочитал табличку: «Проход запрещен. Опасно для жизни. Территория охраняется!»
И снова дорожка вниз, обрывающаяся оврагом. Вот и оползень, огромный пласт почвы, где стояло покосившееся бетонное здание столовой, похожее на неудачно приземлившуюся летающую тарелку.
Пришлось обходить оползень, лезть сквозь кусты, которые хватали за одежду, будто не пускали дальше.
Чуть в стороне, под раскидистыми многолетними соснами, был двухэтажный спальный корпус, тоже с заколоченными окнами. Непонятно, жилой он или нет.
Переть туда напролом было опасно, и я решил побыть нормальным героем и пойти в обход: по сыпучему склону оползня, хватаясь за корни, спустился в овраг, а потом взобрался к столовой. На втором этаже устрою наблюдательный пункт, оттуда открывается отличный обзор.
Только выбрался, как услышал мужской голос, замер, лег в траву, сосредоточился, пытаясь определить источник звука. Спальный корпус был левее, а говорили вроде бы не там. Боясь шевелиться, я скосил глаза направо, где с возвышенности виделась только плоская шиферная крыша еще одного строения. Там что-то грохнуло, выругались. Сколько там соглядатаев? Если один, и сам смогу справиться…
— Шо там опять? — подал голос еще один охранник, забубнил матерившийся.
Значит, их тут двое, да плюс на въезде один. Возможно, есть кто-то еще. Но действительно ли тут девочки? Может, у мужиков здесь какой-нибудь подпольный цех по производству, например, паленой водки. Тогда должны быть тара, ящики, что-то такое. И машины должны приезжать.
Голоса стихли. Я подождал немного и поднял голову, но все равно ничего не было видно, пришлось подниматься на четвереньки. Справа было одноэтажное здание, будто вросшее в землю, с забитыми фанерой стеклами и похожее на склад. Возле знакомой «девятки» спиной ко мне стояли двое: надо полагать, питекантроп в кепке и высокий плечистый мужик в камуфляже, с одуванчиком рыжих волос. До них было метров сто пятьдесят, и слов я не слышал, лишь приглушенные голоса.
Стволов не наблюдалось ни у одного, ни у другого. Но, возможно, они просто не взяли с собой оружие. Ящиков, упаковок, бутылок — чего-то, что указывало бы на подпольное производство, тоже не было. Ну ничего, подожду. Если девочки в этом сарае, третий охранник в темноте и духоте долго не выдержит и рано или поздно себя проявит.
Как бы подобраться поближе, чтобы убедиться наверняка? Сейчас это делать опасно. Лучше ночью. Надеюсь, освещения тут нет, и в безлунье подобраться незамеченным будет несложно
Охранники переместились под жестяной козырек, раскурили по сигарете, выпили бутылку пива, передавая ее друг другу, а потом поставили ее на дороге и принялись сбивать камешками. Питекантроп победил со четом пять-три. Рыжий склонился и принял щелбан. Обматерил питекантропа, что тот сильно бил.
— Ну шо — смотреть телек? — спросил Рыжий. — Пора уже. Гы-ы-ы, заработали, — он сделал движение задом вперед-назад, — на сеанс.
Охранники ушли внутрь здания. У них там что, свет есть? Ну а почему бы и нет? Телевизор, вон смотрят.
Пока они исчезли, я рванул к распахнутой двери в столовую. Здание деформировалось, и она уперлась во вздыбившийся асфальт. Стекло пошло трещинами, но не рассыпалось. Ненадолго я замешкался. Может, рвануть на разведку, пока охранники смотрят телек? Нет, там есть питекантроп, а он видел меня возле телефонной будки и мог запомнить.
Пол столовой накренился, и часть столов и стульев сползла к стене, где танцевали пятнадцать выцветших девушек, символизирующих республики. Голова грузинки отвалилась вместе со штукатуркой, а уничтожившие ее дождевые потоки, будто щупальца осьминога, потянулись к узбечке.
Под моими ногами хрустела битая плитка, стены пестрели названиями групп и презентациями юных Вась, Коль и Андрюх, которые тут побывали. Даже сердце имелось, в котором: «Оксана + Олег = любовь».
Все ценное отсюда вынесли, остались битые тарелки, обрывки газет, ржавые ложки и вилки с гнутыми зубьями. И стулья. Несметное множество корявых деревянных стульев и столов, похожих на школьные.
Бетонную лестницу на второй этаж покорежило, плитка отвалилась. Но конструкция все еще выглядела надежной и, придерживаясь за перила, я начал подниматься.
Наверху был такой же зал. Гигантские окна, от пола до потолка потеряли стекла; выдавленные внутрь здания, они разлетелись на тысячи осколков, усыпавших лестницу и пол мелкой хрустящей крошкой.
Меня заинтересовал выход на балкон, окольцовывающий всю столовую, куда я и направился. Мне повезло, он частично разрушился, а в образовавшуюся прореху отлично просматривались окрестности. Расчистив часть балкона от бетонной крошки, я залег, вытащив обрез и расположившись на рюкзаке.
Солнце готовилось ко сну, и прогретый бетон не обжигал, а, отдавая тепло, убаюкивал, так что я даже ненадолго вырубился, а когда открыл глаза, увидел, что рыжий куда-то ведет девочку с осветленными волосами. Лица пленницы отсюда, сверху, было не разглядеть.
Сердце, казалось, замерло и сделало сальто. Есть! Девочки здесь! Я чуть сместился, чтобы видеть, куда ведут пленницу. Оказалось, что — к летнему душ, который соорудили из пленки и досок. Воду на себя выливали из ведра. Будто ощутив мой взгляд, рыжий затолкал девочку в кабинку и, пока она мылась, принялся оглядываться.
— Ты там скоро? — прикрикнул он на девочку. — У тебя осталась минута.
Для интереса я принялся считать. На шестидесяти охранник выволок девочку, застегивающую штаны на ходу, и повел к зданию. Спустя минуту питекантроп вывел вторую пленницу, она быстро помылась.
Всего на помывку вывели четырех девочек, и мне очень не понравилось, что Алисы среди них не было. Может, ее уже куда-то отправили? Вдруг на нее в России любитель нашелся?
Но искать прямо сейчас ее нельзя. Потому мне остается лишь мучительно ждать утро. И надеяться, что Илья справится со своей ролью.
А задумал я глобальную подставу для отца, очень надеясь, что он поведется. Но для этого пришлось посвятил друга в детали, которые следует держать в тайне всю оставшуюся жизнь. Умолчал я разве что об отцовском обрезе.