Вперёд в прошлое
Шрифт:
Диктор. Ах вот оно что! Вы увлекаетесь музыкой? Замечательно! Простите, вы случайно не взяли с собой скрипку?
Серегин. Да! Я случайно взял с собой скрипку! Я исполню вам на ней «Полонез» Огинского! (Достает скрипку, играет.)
Диктор. Превосходно! Браво! Вы, оказывается, талант!
Серегин. Да!.. А еще я играю на пианино. Здесь как раз в кустах случайно стоит рояль, я могу сыграть... Я исполню вам «Полонез» Огинского.
Диктор. Благодарим вас, Степан Васильевич, к сожалению, мы ограничены временем... Скажите, пожалуйста,
Серегин. Моя жена все больше отдыхает по хозяйству. А сын работает на Дальнем Востоке... А! Вот и он приехал. (Поднимается навстречу сыну.)
Диктор. Какая приятная неожиданность... Дорогие товарищи телезрители, мы с вами стали случайными свидетелями волнующей встречи отца и сына после долгой разлуки.
Серегин(казенно). Здравствуй, Василий!
Василий(так же). Здравствуй, отец!
Серегин. Ну-ка, повернись, сынку, экий ты смешной стал!
Отец и сын долго и нервно смеются.
Ну рассказывай, как доехал.
Василий(в микрофон). Доехал я хорошо! Ехал в цельнометаллическом вагоне... Места красивые... Как ни взглянешь в окно – кругом необъятные просторы!
Серегин. Ну молодец! Пойди обрадуй старушку-мать и приходи отдыхать в этот скверик... Посидеть часок на скамейке скверика – это лучший отдых в выходной день!..
Василий. Спасибо, отец! Спасибо за ласку! Непременно приду! (Уходит.)
Диктор. Ну, мы, к сожалению, должны расстаться... Большое вам спасибо, товарищ Серегин, за вашу беседу... Не хотите ли вы что-нибудь сказать на прощание нашим телезрителям?
Серегин(в микрофон). Я хочу вам сказать, дорогие друзья, – чаще отдыхайте в сквериках... Это улучшает здоровье. И еще добавлю, что те, кто не посмотрел эту передачу сегодня, могут увидеть ее в следующее воскресенье... Я опять случайно буду здесь...
* * *
Однако эстрада и «капустники» стали нам тесноваты. Нас начали публиковать в журнале «Юность». Мы познакомились и подружились с известными уже писателями и поэтами – Василием Аксеновым, Анатолием Гладилиным, Фазилем Искандером, Евгением Евтушенко, Андреем Вознесенским, Беллой Ахмадулиной, Юнной Мориц... Они отнеслись к нам как к равным и вселили уверенность в собственных силах. Нам хотелось большего... И вот откуда-то свыше явилось к нам озарение. Возникла идея пьесы. Мы уже ни о чем другом не могли думать... Летом 1965 года мы купили путевки в Дом творчества кинематографистов в подмосковном Болшеве, и через три недели была готова пьеса, которая, словно подкидная доска, подбросила нас вверх на несколько порядков. Пьеса называлась «Свадьба на всю Европу». История ее постановки похожа на сказку со счастливым концом...
Написав пьесу, мы отнесли ее, что называется, «с парадного входа» в московский Театр сатиры. Но художественный руководитель театра, впоследствии наш друг Валентин Николаевич Плучек в течение четырех месяцев не нашел времени поинтересоваться произведением двух молодых авторов, малоизвестных в театральном мире. И вдруг Гриша мне сказал, что познакомился с очаровательной девушкой, которая к тому же работает заведующей литературной частью в ленинградском Театре комедии под руководством незаурядного человека Николая Павловича Акимова, что Акимов сегодня вечером уезжает в Ленинград и что девушка готова принести «хозяину» к поезду нашу пьесу и попросить его с ней ознакомиться.
AE'od'i`a"e «Th'i^i~n`o"u». ~N"id`a^a`a 'i`a"ea^a^i – ~Ad`eo`a ~A^id`e'i, `E"e"u"y ~N'o~n"e^i^a, `E~n`e"a^id ~Ad`e~a^id"ua^a`e: ^A`e'i^i^e'od^i^a `e "y...
Я, конечно, согласился, сказав, что хуже, во всяком случае, не будет...
Каково же было мое изумление, когда уже на следующий день в моей квартирке зазвонил телефон и незабываемый с того момента по сей день голос произнес в трубку: «Аркадий Михайлович? Это беспокоит вас Николай Павлович Акимов». Я чуть не поперхнулся! «Слушаю вас, Николай Павлович!» Акимов сказал, что ночью в поезде он прочитал нашу пьесу, что она ему очень понравилась и его интересует, связаны ли мы договорными обязательствами с каким-нибудь другим театром. Я ответил, что пьеса уже четыре месяца лежит в Театре сатиры и ни ответа, ни привета.
Далее Николай Павлович сказал не без подкола: «Учтите, Аркадий Михайлович, что у Плучека – Театр сатиры, а у меня – Театр комедии. Вы хотите, чтобы ваша пьеса была смешной? Выбирайте». – «Я выбрал!» – закричал я. «В таком случае, – сказал Акимов, – я жду вас в среду в моем театре на читку перед актерской труппой»...
В среду мы уже были в Ленинграде, и я прочитал перед актерами пьесу. Успех превзошел ожидания. «Свадьба» была принята к постановке. Режиссером был назван Наум Лифшиц. Оставалась «маленькая» формальность – пьесу должен был разрешить репертуарный комитет Министерства культуры.
И тут началось... Репертком вынес отрицательное решение. Видимо, нашли в пьесе много неконтролируемых ассоциаций. Приехал из Ленинграда авторитетный Акимов, но и его приезд решения не изменил. Заключительное заседание было назначено на ближайший понедельник при обязательном присутствии авторов и Акимова.
И опять – фантастическое стечение обстоятельств! И опять Гриша! У него в то время были какие-то личные, нетворческие отношения с Ритой Фирюбиной – падчерицей министра культуры СССР Екатерины Алексеевны Фурцевой. И Гриша отдал экземпляр пьесы Рите, чтобы она уговорила мачеху за субботу и воскресенье прочитать и вынести свой вердикт. Я сильно сомневался, что Фурцева прочитает более восьмидесяти страниц. Но Рита ее уговорила. И случилось чудо! Екатерина Алексеевна прочитала и вспомнила эпизод, связанный с ее поездкой в город Курск, где ей предстояло посетить детский сад. В Курске тщательно подготовились к ее визиту, купили детишкам дорогие костюмчики, разные красивые игрушки... В общем, детский сад произвел на министра культуры большое впечатление. А после ее отъезда костюмчики и игрушки у детишек отобрали.
Кто-то из воспитательниц написал об этом Фурцевой. Она была возмущена гадкой показухой. А поскольку пьеса наша как раз и высмеивала типичную идеологическую показуху, она сказала: «Эту пьесу обязательно надо ставить!» В воскресенье вечером Рита позвонила Грише и сообщила ему мнение министра культуры.
Заключительное заседание реперткома начиналось в два часа дня, а утром председатель комитета был вызван к Фурцевой.
Все выступающие, как один, были единодушны: пьесу разрешать к постановке нельзя! И вдруг в комнату вошел председатель и сказал с милой улыбкой: «Ну, что же... Я вижу, обсуждение проходит благоприятно. Учитывая опыт Николая Павловича Акимова и дарование молодых авторов, будем разрешать!» И все, как один, закивали головами и стали говорить, что пьеса очень талантливая, а мелкие замечания авторы и худрук театра, безусловно, учтут...