Впереди - полоса
Шрифт:
– Мерзавка! Ты знаешь, как летчику нужно питаться, как отдыхать?
Уехал он на другой день, сказав зятю:
– Прости! Не сумел я ее воспитать, проморгал где-то. Не годится она в жены.
Наталья всплакнула. А на другой день вернулся Юрий с аэродрома - нет жены. Дверцы шкафа нараспашку, вещи раскиданы. Уехала.
Ворвался Логинов.
– Слушай, Сердюков машину дает. Говорит, нагоните автобус в городе.
Юрий даже не спросил, откуда друг знает о случившемся: в городке всегда все знают.
– Не стоит, Валера.
Утром Сердюков
– Итак, что же с двигателем одиннадцатого?
– Пока ничего особенного не обнаружено, - ответил заместитель командира полка по ИАС подполковник-инженер Крушилин.
– А что обнаружено «неособенного»?
– Небольшое сужение маслопроводов лобового картера, - доложил инженер первой эскадрильи Сливкин.
– Думаете, это могло быть причиной остановки двигателя?
– Пожалуй, нет, - крайне осторожно ответил Сливкин.
– Некоторые из деталей мы уже прокачали керосином - загрязнение минимальное.
– Что еще обнаружено?
– Трещина в жаровой трубе.
– Из-за трещин двигатели не останавливаются. Ваше мнение о причинах предпосылки?
– Пока ничего определенного, - был ответ инженеров.
– Подключите Шевченко.
– Есть.
Инженеры вышли. Командир полка обратился к Попову:
– Отстранять Баталина от полетов причин покуда не вижу. Но и резервную машину дать не могу. Возьмите спарку, проследите за его действиями, особенно перед посадкой. Если у вас неотложные дела, пусть летит ваш заместитель или вот Логинов.
– Нет, я сам.
* * *
Попов нашел Баталина в курилке неподалеку от СКП - стартового командного пункта.
– Отстранили?
– спросил Алексей.
– Нет. Велено нам с тобой на спарке покататься. Пошли в дежурный домик, подготовимся.
– А какое задание?
– спросил Баталин.
– Пустяки. Виражи, боевые развороты - левый, правый. Спирали - восходящая, нисходящая. Ну и посадка.
Алексей обиделся: и впрямь пустяки. Он уже «бой» с Логиновым вел, по маршруту ходил, на перехват его посылали вместе с Поповым.
Врач Олег Толмачев сегодня особенно занудливо выспрашивал его о самочувствии, тщательно проверял давление, пульс, а под конец спросил:
– Вчера на вечеринке не были, лейтенант?
– Почему вчера? Я каждый день на вечеринках бываю.
– Везет!
– Сами понимаете, холостой, неженатый.
«Кострицына работа», - подумал он, уходя от врача. Не иначе предупредил Толмачева: дескать, проследи утром, не дрожат ли руки.
– Не огорчайся, - сказал Попов.
– Так уж заведено: за предпосылкой спарка. Давай-ка лучше глянем, какая у нас сегодня наземная, тактическая, синоптическая обстановка, рассчитаем, нарисуем себе всю картинку по этапам.
Пошли в костюмерную, облачились в зеленые высотные костюмы, запросили разрешение на вылет. Сидеть в спарке
Взлетели, пришли в зону. Баталин доложил руководителю полетов, что готов выполнять задание. Разгон, левый вираж, правый… Разгон, правый вираж, левый… Левый боевой разворот, правый…
– Повторить!
– услышал он в наушниках команду Попова.
Правый… Левый…
– Добирай ручку! Плавно!
Проделав восходящую спираль, Алексей вошел в нисходящую. Сперва делал мелкие витки, затем крупнее, еще крупнее, увлекся «раскруткой», однако Попов его не останавливал, никаких замечаний не делал. Баталин доложил на КП о выполнении задания, получил «добро» на посадку, начал строить заход.
Попов впился взглядом в приборную доску.
Прошли над дальней приводной радиостанцией - скорость завышена: около восьмисот. Попов забеспокоился, однако, переломив себя, решил не вмешиваться в действия Баталина до конца: надо хоть для себя прояснить.
Полоса приближается, скорость упала до шестисот пятидесяти, тем не менее она на сто километров в час превышает допустимую.
Баталин выпустил тормозные щитки. Попов видел, где они приземлятся - далеко за посадочной отметкой. Однако Баталин прекрасно чувствовал машину: он поставил РУД на «малый газ», выпустил до упора щитки и мягко коснулся полосы у самого посадочного знака, в то же мгновение выпустив тормозной парашют. Посадка получилась, что называется, тютелька в тютельку.
Баталин зарулил на стоянку. Подбежали техники, подставили бортовые лестницы. Юрий и Алексей покинули кабины и сняли шлемы.
– Скажи, почему ты и сегодня садился «на скоростях»?
– Разве?
– удивился Баталин.
– Я и не заметил.
– Ты на приборы смотришь?
– Конечно. Но не всегда.
– А вчера смотрел?
– Зачем, Юрий Александрович?
– Баталин улыбнулся.
– Я и так все вижу и чувствую.
– Слушай, Алексей, мне не до шуток!
– строго сказал Попов.
– Даже сам главный маршал авиации обязан изучать условия, при которых мы тут взлетаем и приземляемся. Ты завышал скорость неоднократно, но до вчерашнего дня этого не замечал или не хотел замечать никто, потому что садишься ты классно, ничего не скажешь. Тебя надо «ловить» над дальним приводом, и Кострицын вчера это понял. Потому-то в предпосылке целиком и полностью обвинили тебя. И что же? Ты продолжаешь свое! Тебе что, летать надоело?
– Юрий Александрович, но ведь если бы я вчера не завысил скорость, разве я дотянул бы до полосы?
– Ах, вон что! Выходит, ты еще и герой? Черт побери, но твой запас против тебя же и обернулся! Ты пытался избавиться от излишка скорости и остановил двигатель!
– Я не о двигателе сейчас говорю, - упрямо продолжал Баталин.
– Выходит, всем было бы легче, если бы я действовал по правилам и скапотировал бы перед полосой! Зарылся бы носом в землю, а инструкцию не нарушил!
– Не говори глупостей!