Впереди - полоса

Самофалов Леонид В.

Тем не менее Попова выбило из колеи рассуждение Баталина. Если он не останавливал двигатель, то завышенная скорость перед посадкой явилась для пилота спасением. Рельеф перед полосой неровный, катастрофа была бы неминуемой. Дьявольщина, но не поощрять же проступки! Эдак можно все с ног на голову поставить!

Угадав замешательство комэска, Баталинпопытался наступать.

–  Это не глупости, это все из логики вещей. Сажусь без движка - недовольны. Сажусь с движком - недовольны.

–  Хватит!
– отрубил Попов.
– Я вынужден отстранить

тебя от полетов. Сдашь мне зачет через пять дней, тогда посмотрим.

* * *

Прапорщик Шевченко пришел на аэродром с рассветом. Он всегда приходил раньше всех.

Сняв чехлы, он отнес их от машины. Открыл люк осмотра двигателя и занялся привычной работой.

Аэродром начал оживляться: перекликались техники, громкоговорители разносили команды на всю долину, рокотали тягачи и топливозаправщики, синий дым медленно сносило на бетонку.

Пришел механик Петя Королев, «второгодник».

–  Здравия желаю, Иван Макарович.

–  Мое почтение. Куда ролик задевал?

–  Какой ролик, Иван Макарович?
– удивился Королев.

–  Тот, что на тяге хотели заменить.

–  У вас он, Иван Макарович.

–  Весь ящик обыскал.

–  Вы его, помнится, в карман клали.

Шевченко достал из наколенного кармана чистую ветошь, под ней - ролик.

–  Будь ты неладен! Час ищу.
– И прежним ворчливым тоном: - Чего стал? Помогай.

В кармане забыл - не беда. В кабине не забыть бы или в одном из лючков. Тогда - горе!

По долине прокатился грохот: это спарка пошла разведывать погоду. Обычно за погодой любит летать сам командир полка. Летая на спарке, он прикидывает, будет сегодня план или нет. Предугадать трудно: в горах погода меняется быстро.

Вернулась спарка, Сердюков передал «погоду» на КП. Тотчас загрохотали двигатели, истребители направились на старт. Гром при ясном небе - это первый из них пошел в высоту.

Потянулась в голубом пространстве белая нить. Командир звена первой эскадрильи Логинов поздоровался с Шевченко.

–  Отчего не там?
– показал глазами вверх Шевченко.

–  Скоро, Иван Макарович. Переодеваться иду. А вас Сердюков просит осмотреть движок одиннадцатой.

–  Выходит, не нашли ничего?
– задумчиво сказал Шевченко, доставая ветошь и протирая руки.
– Ну а сам как думаешь: останавливал парень двигатель или нет?

–  Не останавливал.

Шевченко поскреб щеку.

–  С виду ничего парень, только вроде как без царя в голове! С такими случается: сразу не сказал правду, а потом неловко признаваться. Мне, конечно, не в свое дело встревать не след, но я своему брату-технику верю. Народ знающий. Не нашли ничего - значит, не было. И я не найду! Не господь бог.

* * *

В

костюмерной Баталин принял душ, надел обычную полевую форму. Аэродром живет, кипит. Хорошо ребятам! А тебя же дернул черт продемонстрировать свою, баталинскую посадку! Выходит, не то делай, что хочется, а что старшие велят.

В библиотеке он взял учебники и забрался в класс тактики. Тут было прохладно - окна на север. Раскрыв учебник по самолетовождению, он не заметил, как пролетели полтора часа. Вдруг в классе стало темно. Глянул в окно: горы наполовину затянуты тучами.

В коридоре послышался топот, дверь открылась, вбежали Мохов и Лапшин.

–  А-а, вот он где!

Мохов объявил:

–  Парадными колоннами - в штурманский класс! Лекцию слушать.

Кряжистый подполковник Якунин, старший штурман полка, при появлении молодых летчиков хмуро произнес:

–  Опаздываете.

Уселись во второй ряд. Баталин положил перед собой учебники.

–  Что за книги?
– спросил подполковник.
– Учебники? Недавно из училища - и уже учебники! И в кабину с собой берете?

–  Никак нет, - гаркнул Алексей.
– По причине отстранения от полетов.

Раздался смех.

–  За что отстранили?

–  За хорошую посадку.

–  Не понял юмора. Ваша фамилия Баталин? Тогда знаю. Садитесь.

Якунин взял мелок, нарисовал на доске гору, слева от нее - изогнутую стрелку.

–  Итак, рассмотрим, как влияет рельеф на воздушные потоки. Стрелка - это ветер. Гору он огибает плавно, а дальше происходит следующее… - Он провел волнистую линию.
– Приземный слой, зона умеренной и сильной турбулентности.

Под волнистой линией появилась еще одна, потом еще и еще.

–  Что мы наблюдаем при полетах в горах?
– Якунин нарисовал силуэт самолета.
– Прежде всего быстрое изменение направления ветра. Скажем, вы начинаете разбег при встречном ветре, в конце разбега он становится попутным, а после отрыва от полосы - боковым. Это особенно заметно на высокогорных аэродромах, но наш расположен в долине. Хорошо это или плохо?

–  Хорошо, - сказал Баталин.
– Но это и очень плохо.

–  Удивительно тонко сказано! В долине ветер более устойчив, однако при наборе высоты надо смотреть в оба - машина быстро приближается к горам. Тут надо точно знать условия набора и метеообстановку не только на данный день и час, но и на данную минуту. Это сложно, и не мне вам говорить - испытали сами.

О сложностях Якунин говорил долго. В горах ветер часто меняет не только направление, но и силу, неравномерный прогрев склонов порождает хаос термических потоков, от болтанки захватывает дух, создаются дополнительные перегрузки.

–  Вот они, твои красивые горы!
– ворчливо заметил Мохов Баталину после занятий.
– Такую красоту век бы не видеть.

–  А я всегда говорил, что дело наше плохо. Тут либо - либо.

–  Либо - что?
– поинтересовался Тарас, всегда все принимавший всерьез.