Враг у ворот
Шрифт:
– Но ведь нас двое, плюс пилот, как мы разместимся в нём?
– Всё предусмотрено! Пойдёмте! – подхватив рюкзаки, мы с Михаилом
двинулись вслед за ним. Подойдя ближе я и сам понял, что имел ввиду полковник; кабина самолёта была чуть удлинена и сквозь стекло виднелись спинки двух кресел, установленных позади кресла пилота.
– Через десять минут всё будет готово! – высокий майор в застёгнутой на все
пуговице кожаной куртке, взявшийся не весть знает откуда, дёрнул полковника за рукав, показывая в сторону радаров. – Взлетим чуть раньше, ливень усиливается, ещё немного
– Давайте господа! – полковник, пожав поочерёдно
нам руки, кивнул в сторону самолёта. – Удачи!
Подхватив рюкзак, мы вскарабкались по лестнице в кабину; я устроился позади пилота, Михаил сел сзади меня, положив под ноги свой драгоценный рюкзак. Пилот, обернувшись, кинул нам шапочки, что-то рявкнул механикам и захлопнул фонарь кабины. Снаружи натяжным гулом заработали моторы, самолёт вздрогнул, покатил по взлётной полосе, с каждой секундой всё быстрее и быстрее набирая скорость.
Наконец тряска сопровождавшая взлёт прекратилась, на тело перестала давить тяжесть ускорения, я
глянул сквозь стекло кабины вниз, но там была лишь серая дождливая мгла, изредка подсвечиваемая призрачным светом далёких прожекторов.
03:57 Нормандия ком. пункт близ Сен-Ло 28 июля 1944.
Самолёт, сотрясаясь и ныряя в многочисленные воздушные ямы, летел в непроглядной дождливой мгле над Ла-Маншем. Сколько я не глядел сквозь стекло, я не мог разглядеть даже двигателей, расположенных в каких-нибудь двух метрах от кабины. Я совершенно не понимал, как пилот ещё не утопил нас в проливе. Изредка он переговаривался со штабом, озабоченно кивал, иногда дёргая при этом взад вперёд несколько тумблеров над своей головой – по всей вероятности подстраивая частоту передатчика. Я обернулся к Михаилу, знаками задавая вопрос, но тот отмахнулся, показывая, что ничего не понимает, кричать в окружающем нас гуле было бессмысленно.
Примерно через полтора часа полёта, самолёт, накренившись, резко пошёл вниз. Я, вжавшись руками в ремни прижимавшие меня к креслу, бросил быстрый взгляд наружу. Стало чуть светлее, и теперь можно было хоть что-то рассмотреть: мы летели метрах в ста над водой; примерно в километре от нас высилась громада эсминца; чуть в стороне от него стояли несколько транспортных кораблей и пара лёгких эсминцев. Мы были практически на месте. Вскоре под фюзеляжем замелькали разрушенные немецкие укрепления. Я прикрыл глаза, не желая ещё раз смотреть на этот ужас. Самолёт, обогнув их по дуге, направился вдоль побережья на запад – там располагались двадцать девятая пехотная и вторая дивизия рейнджеров. Именно там с нами должен был встретиться третий участник нашей операции.
– Приехали, парни! – двигатели несколько раз громко фыркнув, окончательно замерли. Я, отстегнув
ремни, высунулся из услужливо открытой пилотом кабины. В предрассветной мгле виднелись стоящие рядами палатки, сваленные в кучи ящики с боеприпасами, грузовики, несколько орудий; спрыгнув, я, разминая затёкшие ноги, прошёлся с десяток метров от самолёта. Мы приземлились на изрядно искромсанную бомбами ленту шоссе.
– Перевалочный лагерь рейнджеров. – Михаил, неслышно подойдя ко мне сзади, прикурил сигарету
от своей трофейной зажигалки. – Бывали здесь?
– Не здесь, чуть западней, близ Шербура.
– Подготавливали плацдарм для союзников?
– Мы подготавливали немцев к их приходу (перед началом операции Повелитель, объединённые
воздушные силы союзников провели массированные бомбардировки немецких береговых укреплений и радарных установок – видимо майор имеет ввиду, что корректировал бомбовые удары с земли, располагаясь непосредственно около намеченных целей) – Михаил ухмыльнулся моей шутке.
– А вот и встречающие! – щелчком отбросив сигарету далеко в сторону, он двинулся навстречу
показавшимся из-за палаток фигурам. Подхвати рюкзак, я двинулся вслед за ним.
Встречавшими, вопреки моим ожиданиям увидеть высокопоставленных чинов, оказались капитан и сержант с нашивками рейнджеров на рукавах; у капитана была перебинтована левая рука, чуть повыше локтя; сержант, прихрамывая, подозрительно рассматривал нас, держа наготове короткоствольный М-3.
Не дойдя до нас метров пять, капитан выставил вперёд руку, приказывая нам остановиться. Вытащив
из кармана сложенный пополам листок, он быстро пробежал по нему глазами, снова свернув, глянул на нас.
– Полковник Савинов и майор Мэклтон? – мы поочерёдно кивнули. – Попрошу ваши документы.
Ворча, Михаил достал из кармана красную корочку и протянул её капитану. Я видел, как напряглась рука у сержанта, на всякий случай осторожно придвинул свою руку поближе к покоящемуся в наплечной кобуре пистолету.
– Теперь попрошу ваши! – капитан, вернув Михаилу документы, требовательно протянул руку к
моим; быстро пролистав их, он бросил короткий взгляд, очевидно сверяя мою физиономию с фотокарточкой. Всё оказалось в порядке и вскоре мы, не забыв прихватить из самолёта рюкзак Михаила, топали вслед за капитаном по спящему лагерю.
Подойдя к одной из палаток, капитан откинул её полог.
– Можете пока передохнуть здесь… я радирую на Боуг о вашем прибытие.
– Капитан! – Михаил, подошёл к офицеру практически вплотную. – Вас проинструктировали, о том,
что никто не должен знать о нашем присутствии здесь?
– Да, – капитан, смерив Михаила презрительным взглядом, развернувшись, быстро пошёл прочь. Я
глянул на Михаила: его глаза налились кровью, уголки губ чуть подрагивали. Вытащив из пачки сигарету я протянул её русскому.
– Предрассудки! Успокойтесь Михаил, Америка слишком далеко, что бы вникать в творящиеся у
вас в стране порядки. Отсюда вся её напыщенность и невежество.
– Не в том дело. – Михаил, шумно затянувшись, выпустил несколько колец дыма, видимо это его
успокаивало. – Американцы, в любом деле поступают, словно играют у себя в казино. Долго вымеряют, прикидывают, ищут выгоду… Вот в войне. Они ведь ждали до последнего. Ждали, кто возьмёт вверх. Представьте если бы верх взял Гитлер?