Врангель
Шрифт:
Мой доклад по телеграфу Врангелю гласил, что фронта, в сущности, нет, что его телеграмма „спасайся кто может“ окончательно разложила его, а если нам уходить некуда, то нужно собрать войска у портов и сделать десант к Хорлам, чтобы прийти в Крым с другой стороны.
Для моей жены, правда, было отведено место на вспомогательном крейсере „Алмаз“, который к моему приезду уже вышел в море, а для меня места на судах не оказалось, и я был помещен на „Илью Муромца“ по личной инициативе морских офицеров».
И Слащев, и Врангель сильно ошибались в оценке численности противостоявших Русской армии советских войск. В своей первой книге Яков Александрович приводит данные, согласно которым у красных
43
Бронелетучка— бронированный паровоз с прицепленными спереди и сзади него двумя платформами, огороженными мешками с песком. (Прим. ред.)
Характерно, что в первой своей книге, писавшейся в Константинополе, Слащев утверждал, будто предлагал Врангелю уничтожить конницу Буденного. Ко времени создания второй книги, вышедшей в Москве, Яков Александрович уже имел возможность ознакомиться с советскими документами и узнать действительное соотношение сил, поэтому в ней он уже настаивал, что предложил оставить для Буденного лазейку, поскольку сил для его разгрома всё равно не хватит. Скорее всего, Слащев действительно предлагал Врангелю уничтожить 1-ю Конную, но тот, сознавая, что дух армии потерян, а силы неравны, предпочел дать Буденному уйти, опасаясь, что в противном случае кутеповцы могут понести слишком тяжелые потери.
Слащевская критика Врангеля за неуместную рокировку частей на перешейке справедлива с чисто военной точки зрения, но в тот момент эта ошибка уже не имела принципиального значения. Убедившись, что против Русской армии действуют значительно превосходящие силы противника, Врангель уже не надеялся отстоять Крым, поэтому и не стал лично руководить войсками в Северной Таврии, а потом на Перекопе. И дело здесь было не в трусости, а в нежелании связывать свое имя с заведомо проигрышными сражениями. Вот эвакуация из Крыма, надеялся Врангель, будет успешной, по крайней мере, по сравнению с провальной новороссийской. Потому он и спешил связать с ней свое имя, инспектируя на крейсере «Генерал Корнилов» готовившиеся к отплытию корабли. Правда, никакого практического значения эта инспекция не имела. Зато у находившихся на палубах солдат и беженцев навсегда остался в памяти образ командующего, обходящего эскадру, готовившуюся вот-вот покинуть крымский берег. К этому Врангель и стремился.
Слащев предлагал оставить небольшую часть сил для активной обороны перешейков, а основную часть армии отправить в десантную операцию, чтобы ударить в тыл наступающим на Перекоп красным, памятуя, что именно эта тактика
Как следует укрепить перешейки за восемь месяцев правления Врангеля так и не удалось — сказалось отсутствие колючей проволоки, строительных материалов и рабочих рук. Сергей Мамонтов вспоминал: «Перекоп всё лето укреплялся. Там были вырыты прекрасные окопы и даже несколько рядов с проволочными заграждениями. Но, как водится, командование забыло, что защитники — люди, и не приготовило ни землянок, ни колодцев, ни дров, ни складов провианта, ни складов патронов и снарядов. Когда мы попали на Перекоп в лютый мороз, снег и ветер, то жизнь там была невыносима. Правда, невыносима она была и для красных. Но их было много, и они могли меняться».
А. А. Валентинов свидетельствовал, что долговременных артиллерийских укреплений на перешейке не было вовсе: «Существовавшие полевые были весьма примитивны. Установка большей части артиллерии была рассчитана на последнюю минуту, так как свободных тяжелых орудий в запасе в Крыму не было, заграница их не присылала… Электрический ток, фугасы, якобы заложенные между ними, и т. п. — всё это было лишь плодом досужей фантазии».
Еще до начала последнего советского наступления на Перекоп Врангель начал готовить суда для эвакуации армии и гражданского населения, распорядившись обеспечить их углем и запасами воды и продовольствия. Чтобы не сеять панику, распускались слухи о предполагаемом десанте в Одессу.
Отошедшие в Крым войска Врангеля насчитывали 41 тысячу штыков и сабель. На их вооружении было более 200 орудий, 20 бронеавтомобилей, три танка, пять бронепоездов. Силы советского Южного фронта к 26 октября (8 ноября) состояли из 158,7 тысячи штыков, 39,7 тысячи сабель, 3059 пулеметов, 550 орудий, пятидесяти семи бронеавтомобилей, двадцати трех бронепоездов, восьмидесяти четырех самолетов.
Главный удар Фрунзе нанес через Перекоп — Сиваш частями 6-й армии, армией Махно и 2-й Конной армией, а на Чонгаре и Арабатской стрелке вспомогательный удар осуществляли 4-я армия и 3-й Конный корпус.
В день, намеченный Фрунзе для десантирования через Сиваш, 23 октября (5 ноября), восточный ветер пригнал с моря воду, ее уровень на бродах поднялся до двух метров, и форсирование Сиваша пришлось отложить до нового обмеления.
Но уже на следующий день ветер переменился на западный и за сутки выгнал из Сиваша почти всю воду, что давало возможность пройти по бродам. В ночь на 26 октября (8 ноября) части 15, 51 и 52-й советских стрелковых дивизий и махновской конной группы, всего около двадцати тысяч штыков и сабель при тридцати шести орудиях, форсировали Сиваш, сломив оборону полуторатысячной бригады Фостикова с Литовского полуострова, угрожая с тыла защитникам Турецкого вала.
H. E. Какурин и И. И. Вацетис последовательно, по дням описывают прорыв перекопских укреплений:
«В ночь с 7 на 8 ноября Дроздовская дивизия белых приступила к смене 13-й пехотной дивизии на Турецком валу, а 34-я стрелковая дивизия, бывшая в резерве II корпуса белых, начала свой отход в тыл. Но почти одновременно с этим 15-я и 52-я стрелковые дивизии и 153-я стрелковая бригада красных форсировали вброд Сиваш и вышли на Литовский полуостров… Противник сейчас же повернул на помощь Фостикову 34-ю пехотную дивизию и, сменив 13-ю пехотную дивизию только двумя полками Дроздовской дивизии, двинул в контратаку против красных в общем направлении на Караджанай и остальные два полка Дроздовской дивизии.