Врата миров. Дилогия
Шрифт:
Разбойники северной твердыни сперва застыли в изумлении, потом стали показывать нам большие пальцы рук.
— Домина, они смотрят не на меня, а на тебя, — вскользь заметил Кой-Кой, направляясь к прилавку. — Может быть, нам лучше уйти?
— Нет, мы не уйдем. Я закрою лицо, так спокойнее.
Не для того я проделала столь опасное путешествие, чтобы прятаться от всякой швали по кустам. Здесь было довольно уютно и тепло, и табак вонял не так уж мерзко. Сквозь прозрачные стены ночные искатели приключений любовались рассветом, хотя половина зала упорно
— Оба-на, а спинка-то у нас какая сладкая, — протянул юноша с пухлыми мокрыми губами, до того мирно сосавший свое пойло. — Оба-на, а на спинке-то ножички! Неужто настоящие, а?
— Домина, позади тебя… — Кой-Кой напрягся.
— Я вижу. Иди заказывай мясо!
Еще он меня будет учить, как вести себя с чернью! После того как я перегнала через тайные Янтарные каналы первые десять караванов вьючных лам с контрабандой, я перестала бояться крикливых пьяных мужчин в кабаках. Бояться надо тех, кто ведет себя тихо и смотрит в сторону. Например, таких, как мой любовник Саади.
— Ой, какие мы гордые и неприступные!..
Этот слюнявый идиот потянулся к моим заплечным ножнам. Я двинулась спиной навстречу и острием бронзового налокотника выбила ему несколько зубов. Он откинулся назад, перевернулся вместе со стулом и замолчал. С ним за столиком пили то же самое кислое дерьмо еще двое. Они неуклюже вскочили на ноги и стали настолько вяло махать руками, что я успела пристроить Кеа, до того как занялась ими всерьез.
Первому я внушила, что затянула его горло арканом. Он повалился рожей на стол, кроша тарелки с рыбой и томатами, а затем скатился на пол. Там он остался надолго, сипя и хрипя, сражаясь с несуществующей петлей на горле.
Второй приятель походил на бычка-трехлетку, но оказался гораздо умнее своих недоделанных братьев. Он оценил, как я кручу «двойной вензель» обоюдоострым бебутом, и удрал.
Больше за соседними столами не горланили и даже не пили. Кто-то громко икнул, когда я поставила корзину нюхача на свободный табурет. Кеа тут же высунула любопытный нос, после чего двое мужчин и женщина с соседнего стола поднялись и вышли. Они бросили недоеденное жаркое и вино!
Они увидели прыщавую желтую грушу, раздувшуюся до размеров тыквы, плоскую мордочку с морщинистой кожей и миленькие глазки, укутанные двойным слоем клейких ресничек. Но главное, они увидели гордость Плавучих островов — пористый сплющенный баклажан, который и делает нюхача лучшим нюхачом вселенной. Странные люди! Я бы невероятно обрадовалась возможности бесплатно поглазеть на нюхача, который стоил, как целый караван с шелком.
— Ты чуешь, как дела у Саади? — спросила я.
— Он здоров, и водомер здоров, — откликнулась Кеа. — Они оба — на том берегу, ищут лодку. Твоему мужу не хуже, он спит…
Стоило мне впервые за сутки вытянуть ноги и хотя бы чуть-чуть расслабиться, как вместо троих нетрезвых рабов появился трезвый и очень серьезный юноша в наглухо застегнутом сюртуке. Точь-в-точь прусский профессор, из тех, что учили моего любимого мужа! Юноша что-то произнес напряженным тонким голосом, не сводя глаз с нюхача.
— Он говорит, что нам лучше немедленно уйти, иначе он позовет кого-то… — перевел Кой-Кой. — У него на груди ярлык с именем «Владимир», он тут страж безопасности…
— Домина, у него пороховое оружие, — шепнула Кеа. — Но он боится его доставать. Боится, что не успеет.
— Правильно боится, — согласилась я. — Есть люди, которым оружие лучше не брать в руки.
Человек по имени Владимир моментально вспотел, стоило мне подняться. Под хохот и радостные возгласы выпивох я притянула его арканом к столу и настоящим ножом вспорола на нем одежду. Под сюртуком у стража порядка я нашла кожаный подсумок с удивительным вороненым пистолем. Это была первая вещь в этом мире, вызвавшая у меня восхищение.
Только непревзойденные знатоки механики могли сотворить такое чудо! Я толком не разобралась, как это оружие стреляет, и засунула пока кожаную сумку в корзинку к нюхачу. Кроме стального пистоля я нашла в сюртуке стража живой Камень пути и массу бумаги. Бумажки я случайно рассыпала, их тут же кинулись подбирать соседи.
— Домина, если ты отпустишь этого человека, он приведет много стражей порядка, — мурлыкнула Кеа.
Пришлось Владимира привязать к стулу. Следует отдать должное его благородству, он не кричал, не бранился и не мешал нам кушать.
Кой-Кой угадал, что заказывать следует у высокого прилавка. Там стояла молодая женщина с лицом, раскрашенным, как у храмовой танцовщицы.
— Мы желаем баранины, картофеля, сырых овощей и фруктов. А также молодого красного вина, одну бутыль, — произнес Кой-Кой.
— Баранины нет, есть только жареный цыпленок. — Женщина круглыми глазами следила, как ползает по полу мой бывший настырный сосед и рвет себе кожу на горле.
— Тогда четыре цыпленка. У вас есть гуава?
Женщина с раскрашенным лицом открыла рот и застыла, точно в нее выстрелили формулой льда. Но поесть нам все-таки принесли.
Вино у них оказалось похоже на прокисший сок, я едва не выплюнула все на пол. Цыплят мы уничтожили за несколько песчинок. Нюхачу не досталось ее любимой гуавы, пришлось довольствоваться неспелыми бананами, яблоком и очень странной, огромной земляникой, от которой у Кеа пошла сыпь по ее нежной лимонной коже. В течение следующих трех рассветов Кеа чесалась, словно подхватила под кожу личинку клеща, и почему-то дулась на меня. Словно это я уговаривала ее поесть ягод.
— Быстрее, нам надо спешить, — торопила я. — Кой-Кой, оторви вон ту занавесь и порви на тряпки для Кеа!
К нашему столу робко подходили трижды, пытались заглянуть под крышку корзины. Одному наглецу Кой-Кой проткнул палец острием кинжала, другого я облила вином, еще двоим пришлось сломать руки. Ничего особенного, привычные события для того, кто предпочитает ночь.
— Ой, а кто это у вас в корзинке? Это медвежонок?
— Ой, это, наверное, коала? Можно посмотреть?