Врата Скорби
Шрифт:
– Танки, танки...
– неопределенно проговорил сэр Уинстон и шагнул дальше.
– А мои самолеты, сэр, поживают отлично, и скоро мы в этом убедимся лично - сказал сэр Тревис. Во время Великой войны он был простым пилотом-истребителем, и манеры с тех времен у него ничуть не изменились.
– Надеюсь, они не сбросят бомбу нам на голову?
– неуклюже, но со смыслом пошутил Уинстон Черчилль
Сэр Тревис помрачнел, но сдержал себя. Приход к власти Уинстона Черчилля, бывшего Первого морского лорда и военного министра был совсем не тем, о чем он мечтал - Черчилль, как моряк, относился с легким презрением ко всему, что не плавает. Аргументы против самолетостроения были простые и дуболомные - самолеты слишком быстро развивались. Если хороший линкор при условии его своевременной модернизации может проплавать лет пятьдесят, а то и дольше - то бомбардировщики тридцатых не идут ни в какое сравнение с бомбардировщиками сороковых. Правильно, если в конце тридцатых тысячесильный двигатель считался для бомбардировщика нормальным, то сейчас Юнкерс и Даймлер-Бенц производят двигатели до четырех тысяч сил. А Юнкерс - значит русские, у него большинство двигателей и самолетов вообще выпускается в Российской Империи. Если раньше самолет, способный доставить пару тонн бомбового груза на четыре тысячи километров со скоростью примерно двести миль в час или даже меньше считался стратегом - то сейчас, изучая характеристики самолетов потенциального противника можно было схватиться за голову. У русских основным был Юнкерс-100, переделанный трансокеанский пассажирский самолет. Шесть дизельных двигателей, дальность около пяти с половиной тысяч миль, потолок десять тысяч, до двадцати тонн бомбового груза. Вместе с ним мог действовать высотный Юнкерс - 488, он считался средним - хотя какой к черту средний, у Великобритании с такими характеристиками тяжелых то почти нет. Он отличался герметичной кабиной и мог действовать с высоты пятнадцать тысяч метров, неся пять тонн бомб на расстояние в четыре с половиной тысячи миль. Русский флот прикрывали тяжелые торпедоносцы Фокке-Вульф 261 с дальностью действия до шести тысяч миль и бомбовой (или ракетно-торпедной) нагрузкой десять тонн, океанские патрульные самолеты. И это еще что. Чудовищный германский Мессершмидт-08, основной бомбардировщик, который германцам хватило ума не продавать русским, мог нести на тысячу двести миль - как раз до Британии и обратно - пятьдесят тонн бомб! Пятьдесят***! Одного вылета эскадры таких машин хватит, чтобы стереть с лица земли Лондон! И при этом, ему не дают денег на замену смертельно устаревших Манчестеров, Галифаксов и Веллингтонов, над возможностями которых те же германцы лишь презрительно посмеются. Ну а Виккерс Британия, последняя надежда - их всего то сто штук заказали. Денег нет. И в то же время - немыслимые деньги тратятся на флот.
Какой флот, господа!? Германцы - а значит и русские - уже отработали технологию производства запускаемых с борта самолетов управляемых бомб и ракет. Управляемые бомбы, планирующие бомбы, крылатые ракеты, ракето-торпеды****. "Морская гвардия", все эти первые, вторые, третьи морские лорды, с раздутыми штатами штабов - все они даже не представляют, даже в страшном сне такое не привидится, что может ждать Гранд-Флит с его дредноутами, бронированными, но почти беззащитными против атак с воздуха в современном бою. И у русских и у германцев есть тяжелые истребители сопровождения, есть и авианосцы, чтобы прикрыть бомбардировщики - просто так что ли русские строят авианосцы? Истребители с авианосцев и с аэродромов берегового базирования вступят в бой с истребителями прикрытия Гранд-Флита, свяжут их боем - они дождутся, пока флот подойдет ближе к берегу. Затем пойдет на прорыв эскадра тяжелых бомбардировщиков. Современный уровень развития техники уже позволяет наносить удар с предельной высоты, они не будут ни пикировать, ни заниматься топмачтовым бомбометанием, ни наносить удар торпедами. Скорее всего, в дело пойдут ракеты и управляемые бомбы, сброшены они будут с десяти, а то и пятнадцатикилометровой высоты, вне дальности действия корабельной зенитной артиллерии. Сэр Тревис отлично помнил характеристики управляемых бомб, применяемых в России и Германии, только вчера изучал. Вес - тысяча четыреста, тысяча восемьсот и две тысячи двести килограммов, если переводить на европейскую, метрическую систему, система управляющих поверхностей и кумулятивная боевая часть, предназначенная только для одного - вскрыть бронеперегородки, добраться до машин, а то и до порохового погреба. Потом, горящий, потерявший ход корабль добивают торпедоносцы. Мощности заряда таких бомб, особенно самого тяжелого варианта хватит, чтобы с гарантией пробить перегородки линейного крейсера и повредить линкор. По данным отдела разведки русские разрабатывали сами, без вмешательства германцев пятитонную управляемую бомбу - против кого гадать не приходилось. Такая бомба может пробить линкор насквозь.
Вот и все. Один бой - не у Скапа-Флоу, не у Ютланда***** - бой жестокий и подлый, даже не бой - уничтожение почти беззащитных кораблей с воздуха. И Британии, как морской державы больше не будет... господи, они даже авианосцев не хотят строить, чтобы авиаторы не приобретали дополнительного влияния.
А все как ни странно из-за консерватизма королевской семьи - считается, что принцы должны обязательно отслужить на флоте. Вот и получается... что получается.
– Сэр, мои люди могут сбросить бомбу в очко корабельного сортира при шторме, уверяю вас, они не промажут.
Черчилль искренне захохотал. Он любил шутки и мог пошутить сам как следует. Так, что потом вышученные порой годами не показывались в салонах.
– Проверим, проверим. А у вас как дела?
Граф Ярборо чуть отодвинул в сторону плащ, чтобы видеть премьера и разговаривать с ним. Плащ у него так же был основательный
– Все в порядке, сэр. Армия ждет представления. Надеюсь, нас не забрызгает по милости сэра Трэвиса.
Графа Ярборо почему то некоторые люди считали глухим, или наполовину глухим. Говорили о том, что при нем как то разорвалось при стрельбе орудие, осколки прошли мимо, но с тех пор он стал глуховат. Теперь сэр Трэвис на своем личном опыте убедился, что это не так.
Пройдя дальше, сэр Уинстон, герцог Мальборо поздоровался с учеными, благодаря которым и должно было состояться представление.
– Пройдем в бункер, господа? На улице сквозит.
Военные и флотские, стараясь не касаться друг друга даже краем плащей - вот такие отношения были у армии с флотом - потянулись в бункер.
В бункере было центральное отопление от паровых батарей, что было редкостью даже для британского жилья - но тут оно было, и жарило изрядно так что военные даже сняли плащи. Бункер выглядел непрезентабельно - голые, бетонные стены, примитивная деревянная мебель, возможно сколоченная уголовниками, занимающимися исправительными работами в заключении. Для сегодняшнего представления были установлены несколько экранов только что появившихся телевизоров и несколько подзорных труб.
Один из "яйцеголовых" открыл портфель и начал выкладывать на свободный стол одни за другими черные очки, сильно похожие на те, которыми пользуются сварщики. Возможно это и были очки для сварщиков, даже наверняка.
– Господа, прошу разбирать очки. С незащищенными глазами на явление смотреть нельзя, можно утратить значительную часть зрения или ослепнуть вовсе.
– Явление, сэр?
– осведомился Черчилль, который видимо находился в хорошем настроении.
– Мы так его называем. Сейчас можно посмотреть в подзорные трубы, на телекамеры - но после начала отсчета смотреть можно будет только через очки. Не рискуйте своим зрением, джентльмены, оно дается один раз.
Сам яйцеголовый носил очки с толстенными линзами.
Присутствующие разобрали очки, сэр Тревис покрутил их в руках, потом достал платок и протер, фельдмаршал Монтгомери сразу нацепил их на нос.
– Помилуйте, но через них же ничего не видно!
– Сэр, явление вы увидите, уверяю вас - сказал другой ученый.
Фельдмаршал Монтгомери снял очки. Места у труб уже разобрали, пришлось довольствоваться местом у телевизионных приемников.
В поле был выложен белым кирпичом огромный крест, на всякий случай - это дублировалось простейшим радиопередатчиком, приемник которого находился на самолете. В боевых условиях место сброса бомб конечно не будет отмечено радиомаяком - но в боевых условиях рядом с местом подрыва не будет и руководства страны. Приемник от этого передатчика находился на бомбардировщике, наушники находились на голове бомбардира. По мере приближения к точке сброса, рассчитанной математиками, интенсивность и периодичность сигнала становились все больше, и когда сигнал превращался в непрерывный гудок - бомбу нужно было сбрасывать.
На поле был построен небольшой городок - одна улица, и выстроена рядами техника. Самая разная - истребители Спитфайр, которым уже нечего было делать в небе, паровозы, пара старых бомбардировщиков Галифакс, несколько паровозов и автомобилей, танки. Танки...
– Черт, это же мои танки - возмущенно заявил Черчилль.
– Сэр, они все равно пойдут на списание - заявил фельдмаршал Монтгомери
Танки типа Черчилль, основные тяжелые танки Британии до недавнего времени отличались огромным количеством недостатков - сам премьер, бывший тогда лидером оппозиции, но как то умудрившийся протолкнуть на эти танки свое имя, видимо за свои успехи в войне******. Как потом шутили бедняги, которым пришлось иметь дело с этими танками - у них недостатков больше, чем у старины Уинни. Тяжеленные, со слабым бензиновым двигателем, слабым вооружением, но очень толстой броней, они вряд ли могли бы конкурировать с разработками... хотя бы профессора Порше. Сейчас на вооружение поступали первые Центурионы, внаглую содранные с германских разработок, а неуклюжие Черчилли находили свое место в качестве тягачей арторудий, перевозчиков носильных мостов и гатей, носителей реактивных систем - и вот здесь, на атомном полигоне.
Сэр Тревис подумал, что либо фельдмаршал Монтгомери просто дал маху, или это некий тонкий намек. Враг моего врага мой друг... в общем, надо узнать подробнее.
– Могли бы найти и получше применение старикам - сказал Черчилль - недаром вы все больше просите денег из бюджета.
– Сэр, я уже докладывал вам, что перевооружение неминуемо, если мы хотим, чтобы британская армия хотя бы существовала. Германцы опережают нас в разработках на годы, русские установили орудие калибра сто семь миллиметров на танк и возможно установят сто тридцатимиллиметровое. Даже Центурион уже не может считаться тяжелым танком.