Врата Славы. История Ашурран-воительницы
Шрифт:
Эльтиу был красив и в любовной науке искушен. Нетрудно сказать, что легко добился он своего. Тайно сошлись они с Ашурран, разделили ложе, и раскрыл он перед ней мир неведомых доселе наслаждений. Но пуще всего она полюбила его не за красоту и не за любовное искусство, а за сладкие речи и голос нежный, нашептывающий о сказочных городах и странах, волшебных приключениях и великих битвах. Поведал он ей о роскоши Ланкмара, о каменных домах, о шелках и золоте, о развлечениях вельмож и князей, о чудесах Иршавана. Слушала эти рассказы Ашурран, и тоска завладевала ее сердцем. И немилы ей казались холмы родного Арриана, и шатры из бычьих шкур, и привычные воинские забавы. Дошло до того, что скучна и пресна
Однажды ночью Ашурран с Эльтиу взяли лошадей, припасы для дальней дороги, драгоценности и оружие и покинули Племя Барса, держа курс на далекий и манящий Ланкмар.
Как самка барса над мертвым детенышем, выла субхадра Аргамайда, когда обнаружилось, что сманил лукавый раб ее единственную дочь и наследницу, и что не могут их найти, ибо не меньше прочих была сведуща Ашурран в искусстве заметать следы и уходить от погони.
—Видно, проклял меня из могилы любимый и ненавистный Эмрис! Плоть от плоти его вернулась в Ланкмар, и чую я материнским сердцем, больше не ступит ее нога на землю Арриана! — в безутешном горе восклицала она. И все Племя Барса вместе с ней предавалось скорби.
С тех пор навсегда пролегла вражда между Племенем Барса и Змеиными Языками, и Аргамайда поклялась, что не успокоится, пока не вырежет их до последнего человека. Лишь только смерть субхадры прекратила вражду — пала она от руки Александры–воительницы, объединившей Арриан.
О Ланкмаре
Что касается Ашурран, то быстро она узнала подлую натуру барда, и цену его сладким речам. Когда достигли они Ланкмара, сбежал он, прихватив золото, коней и оружие. Остались Ашурран только меч и седло, потому что по старой степной привычке клала она седло под голову, а меч под правую руку. И на кожаный панцирь ее бард не позарился, потому что был он потертый и старый, не украшенный ни золотом, ни серебром.
Так впервые в жизни Ашурран познала обман, и горек был ее урок. Первое время немало она тосковала по объятиям Эльтиу и по его сладким речам. Удивительное дело: не питала она к нему ненависти и гнева, ибо понимала, что следовал он своей природе, желая стать свободным.
Но разочарование ее было сильно, ибо не похож был Ланкмар на то, что в мечтах ей представлялось. Грязны были улицы ланкмарских городов, текли в них по канавам нечистоты, и в каналах вода была такой мутной, что нельзя было ее пить. В каменных домах гуляли сквозняки; чтобы спастись от холода, постоянно топились печи, дым и чад наполняли комнаты, вместе с запахами прокисшего супа и щелока, употребляемого для стирки белья и мытья полов. Считали ланкмарцы аррианок дикарками, однако на взгляд Ашурран истинными дикарями были сами они. Неделями горожане не мылись и отхожие места устраивали прямо в домах или рядом, в то время как аррианки совершали омовение каждый вечер, если не препятствовала тому битва или рана, и устраивали отхожие места далеко за лагерем, заливая их известью. Из–за грязи и тесноты ланкмарцы часто болели и умирали, особенно младенцы, и нередко бывало, что из десятка детей выживал один или двое. Остальные же вырастали хилыми от недоедания и болезней, никакого сравнения с сильными детьми аррианок, с малолетства привычными к суровой степной жизни.
Нетрудно сказать, что вельможи ланкмарские жили намного лучше простого народа, и было у них в изобилии все то, о чем рассказывал бард Эльтиу: золото и шелка, пиры и охота. Но вельможи Ланкмара были
Глядя на все это, преисполнилась Ашурран презрения и уверилась, что судьбой предназначено Ланкмару пасть под копыта аррианских коней. Когда случится сие, только богам известно. Но давно уже прошли героические времена первых правителей Ланкмара, и мечи заржавели в ножнах, и кони разучились носить всадников в тяжелых доспехах.
Было, однако, прибежище для тех, кто мечтал о бранной славе — войско Ланкмара, усмиряющее диких горцев и лихих пиратов, отражающее набеги степных воительниц. Решила Ашурран, что будет ей по чести пойти в войско, коль скоро не придется драться с соплеменниками. Попыталась она добиться своего, но подняли ее вербовщики на смех — из–за юности ее, но еще больше из–за принадлежности к женскому полу. Ашурран рассердилась и отходила их плашмя своей саблей; однако пришлось ей после такого распрощаться с возможностью попасть в ряды королевских воинов.
Странствовала она по Ланкмару, и нелегко порой ей приходилось, поскольку плохо знала она язык и обычаи. Большей частью выдавала она себя за девушку из Хирменда, ибо свойственны тамошним жителям черные волосы и смуглая кожа; а свой меч и панцирь скрывала она под горской длинной накидкой, и волосы заплетала в одну косу, а не в четыре или восемь, как принято в степи.
Иногда зарабатывала она в поединках на базарных площадях, не гнушалась ремеслом наемного убийцы, и даже палаческим ремеслом случилось ей как–то раз заработать.
История сорванной казни
Однажды в городе Авенсис княжества Уаллах назначена была публичная казнь одного мошенника. Обвинялся он в многочисленных преступлениях, и среди прочего в подделке королевских золотых монет, что всегда каралось смертью. Приговорили его к отсечению головы. Уже с раннего утра вся площадь была заполнена народом. Жители Ланкмара любили подобные зрелища, не уступая в кровожадности аррианским воительницам.
Выяснилось, однако, что городской палач слег в болезни и не может совершить казнь. Тогда обратились стражники к толпе: найдется ли человек, способный выполнить работу палача и с одного удара отсечь осужденному голову? Пообещали такому добровольцу тридцать медных монет.
Трижды выкликали они, и никто не вызвался. Уж было собирались отменить казнь, как выступила из толпы Ашурран и сказала:
—Я могу это сделать.
Услышав ее голос, осужденный вздрогнул и побледнел.
Стражники переглянулись. Угадали они в Ашурран степнячку, и не по сердцу им это пришлось. Видя, однако, что ведет она себя мирно и наречием ланкмарским владеет, согласились они, чтобы показала она свое искусство. Ашурран вытащила из ножен узкую степную саблю и одним махом разрубила деревянный столб ограды. Толпа разразилась одобрительными возгласами. Стражникам ничего не оставалось, как заплатить ей обещанную сумму и подвести к осужденному.
Стоял он на коленях со связанными за спиной руками, в одной нижней рубашке и коротких штанах, низко опустив голову, и его золотые волосы были коротко острижены, открывая шею. Несмотря на это, Ашурран сразу его узнала, ибо был это лживый бард Эльтиу.
Ашурран размахнулась, но вместо шеи осужденного перерубила веревку на его руках. Раскидала она стражников, вышибла всадника из седла, вскочила на коня, прихватив с собой барда, и помчалась прочь из города. Укрылись они в густом лесу, отпустив коня, чтобы сбить погоню со следа.