Врата Славы. История Ашурран-воительницы
Шрифт:
Когда сняли повязку, увидела она перед собой человека огромного роста, с мощными плечами и грудью. Видом своим он напоминал горного дива. Ноздри его были вырваны, лоб изуродован клеймом каторжника. Первым чувством Ашурран было презрение, ведь она была воспитана в степи, где телесная красота считалась главным достоинством мужчины. Однако подавила она это чувство, вспомнив, что отвергла заветы предков. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, и не к лицу ей судить о людях так, будто она все еще в степи.
Главарь долго молчал, глядя на нее и дивясь ее виду. Никогда прежде не доводилось ему видеть аррианку в боевом облачении.
—Кто ты, дева, осмелившаяся подарить
—Не была я ему ни сестрой, ни возлюбленной, и увидела его сегодня в первый раз в своей жизни, — отвечала Ашурран. — Лгать не буду, совершила я то, что совершила, не из одной только жалости. Очень уж хорош был собой этот юноша. Захотелось мне узнать, так ли сладок его рот, каким кажется.
—Воистину сладок, — прошептал главарь, и лицо его исказилось, будто от боли.
—По степному обычаю подарила я ему последний поцелуй — ртом ко рту, клинком к сердцу. И хоть принято дарить этот поцелуй только воинам Арриана, не в первый раз я нарушаю степные обычаи по велению своего сердца.
—Сказал ли он что–нибудь перед смертью?
—Произнес он твое имя, Исфизар, — сказала Ашурран, потому что давно догадалась, кто перед ней.
Подивилась она любви этих двоих, ведь раньше ей казалось, что любовь возможна лишь к женщине, а то, что бывает между мужчинами — не более чем утехи плоти.
Исфизар предложил Ашурран денег и украшений, как вознаграждение за ее смелый поступок. Но она награды не приняла, ответив гордо:
—Сделала я это не ради денег и не ради славы, а единственно ради поцелуя красивого юноши, и сам этот поцелуй стал для меня драгоценной наградой.
Понравилась Исфизару Ашурран, и он предложил ей присоединиться к шайке. Месяца не прошло, как Ашурран перестала дивиться любви Мансака к главарю. Был он умен и властен, словно родился в доме военачальника, прямодушен и честен, как только возможно для разбойника, с верным и щедрым сердцем. И сердце его склонилось к Ашурран, ведь она была похожа на умершего возлюбленного не только смуглостью кожи и тонкостью стана, но и твердой рукой, и острым умом.
—Если все аррианки таковы, как ты, удивляюсь я, как они до сих пор не завоевали Ланкмар, а то и весь Иршаван, — говорил он.
—Если найдется та, что объединит все племена под своим стягом, падение Ланкмара неизбежно, — отвечала Ашурран.
Так же неизбежна была их любовь, и вскоре разделили они ложе к взаимному удовольствию и не разлучались ни ночью, ни днем. Наслаждаясь своим союзом, знали они, что опасность грозит им каждый день, и в любой момент жизни их могут прерваться. От этого наслаждение только усиливалось.
Через год король издал указ, предписывающий усилить борьбу с преступниками, и численность городской стражи в столице утроилась. Шайка Исфизара была разгромлена, Исфизар был казнен, и все его подельники вместе с ним. Рассказывают, что во время колесования не издал он ни крика, ни стона, лишь перед тем, как испустить дух, прошептал: «Мансак!» — и умер.
Ашурран же избежала казни. То ли судьи снизошли к ее молодости, то ли захотели посмотреть, каковы в бою аррианки. Заменили ей смертный приговор рабством и продали в гладиаторы.
История Марцелла из Кинсалы и жены его Аврелии
В дни правления короля Родрика Железная Рука несказанного расцвета достигли всевозможные турниры, конные и пешие, поединки с оружием и без оружия, травля диких зверей людьми и людей дикими зверями. Правду говорят: чем в большей праздности и роскоши живет человек, тем больше он охоч до кровавых увеселений, истинно же доблестный воин никогда не станет биться для забавы или ради вознаграждения. Так и бои в столице привлекали всякий сброд — разбойников, пиратов и дезертиров, и никогда не было недостатка в бойцах. Король даже выстроил новое огромное ристалище, которое назвали Арена Славы. Шло время, и душа короля и его приближенных стала требовать более жестоких развлечений, и среди простых горожан множество разделяло это желание. Тогда король возродил давнюю традицию поединков с боевым оружием, боев без правил и насмерть. Выставлялись на те бои осужденные преступники, а также рабы и пленники. Именовали их гладиаторами, и многие из них прославились боевым искусством на весь Ланкмар, но лишь немногие завоевали жизнь и свободу. Большинство рано или поздно уходило во тьму могилы. Несмотря на это, содержать гладиаторов было очень выгодно, и хозяева выставляли их на бои, как выставляют коней на скачки. Случалось, что эти стервятники покупали здоровых детей в бедных крестьянских семьях, которые не могли их прокормить, и воспитывали из них бойцов, приносящих бессчетную прибыль.
Одним из таких хозяев был Марцелл из Кинсалы. Держал он едва ли не самую большую школу гладиаторов. Неизменно посещал он суды и тюрьмы, торги и казни, присматривая себе новых бойцов.
Увидев Ашурран, Марцелл пленился ее видом и обликом и предложил за нее сто золотых монет. Решил он так: сделает ее пока своей наложницей, а когда надоест, можно будет и на арену выпустить. По всему видать, что девушка аррианской крови, значит, не придется ее учить меч держать.
Ашурран отвели в дом к Марцеллу, из предосторожности оставив в кандалах. Ночью пожаловал к ней сам Марцелл, уверенный, что со скованными руками и ногами она не опасна. Ашурран подпустила его поближе, улыбаясь притворно–стыдливо, а потом накинула цепь на шею и принялась душить. Только вбежавшие слуги спасли хозяина от жестокой смерти. Разъярившись, приказал он бить Ашурран плетьми, и трое рослых слуг потащили ее во двор, но она с легкостью их раскидала, сломав кому руку, кому ногу, кому ребро.
Разъярившись еще больше, Марцелл приказал отправить ее к гладиаторам и выставить на арену, желая тем самым ее устрашить. Бывало, что и самые стойкие бойцы перед лицом смерти на ристалище теряли мужество.
Перед первым своим боем Ашурран облачилась в черный доспех, взяла две кривых сабли, от щита же отказалась. Заплела она волосы в одну косу и привесила на конец ее острое лезвие. Было это исконным оружием аррианок, и владели они им мастерски: внезапно хлестнув врага по лицу, ослепляли его и наносили другие тяжелые раны. Вышла на ристалище Ашурран и во всех поединках победила. Словно черная молния, металась она по арене, нанося удар за ударом и снова отскакивая, за что народ тут же прозвал ее Сколопендрой.
Сам Марцелл, глядя на это, устрашился. Понял он, что нелегко будет ему добиться желаемого от такой грозной воительницы. Однако своих попыток не оставил. Решил он теперь попробовать добром. Пришел к решетке, за которой держали Ашурран отдельно от остальных бойцов, и стал уговаривать. Сулил он ей роскошное жилище, лучшие блюда и вина, а буде она сама захочет драться на арене, то первоклассное оружие, броню и противников по выбору.
Ашурран рассмеялась ему в лицо.
—Аррианки делят ложе только с теми, кто красив, или храбр, или то и другое вместе, а уж к тебе–то слова эти никак не относятся, жирная свинья. Убирайся подобру–поздорову, пока я тебе глаз не вышибла.