Врата Совершенного Знания

Тренейл Джон

У отрицательно покачал головой.

— Впрочем, он может сам сказать нам об этом, — заметил Крабиков. — В доме.

Цю понял, что решение следует принять незамедлительно. Он знал: их поведут в дом, окружив со всех сторон, и это конец. Цю с отчаянием взглянул на Ленни, как будто умоляя понять свои намерения, потом открыл рот и сунул в него пальцы. Все отчетливо услышали резкий звук упавшего тела. В следующую секунду Цю уже корчился на земле в конвульсиях.

— Остановите его! — заорал Крабиков. — Это капсула с ядом.

Он навалился на Цю, разжимая пальцами стиснутые зубы

агента. У и его жена отпрянули назад. Человек с фонарем старался направить луч в лицо Цю. После секундного колебания лучник опустил свое оружие и положил его на землю. Ленни, о котором все забыли, нерешительно отступал к лесу.

Когда Крабиков присел возле него, сердце Цю радостно екнуло: уловка удалась! Ребром ладони он ударил русского в адамово яблоко, а пальцами другой руки ткнул в глаза. С криком «Ленни! Беги!» Цю повалил русского и развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть лучника, бросившегося к своему оружию. Цю вскочил и тут же упал на аборигена, стараясь отнять у него лук.

Не прошло и секунды, как он понял, что ошибся в своих намерениях. Лучник оказался крепким как камень и представлял собой очень сильного противника, неизмеримо сильнее всех тех, с кем Цю доводилось сражаться. Упав ничком, лучник тут же перекатился на спину и всем телом придавил Цю. Тот едва не задохнулся. В его распоряжении оставались лишь доли секунды, чтобы изменить создавшуюся ситуацию. Абориген начал приподниматься. Рука Цю шарила у него между ног, отыскивая чувствительное место, но теперь преимущества были на стороне А-Хуана.

Цю чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Его руки беспомощно дергались, и эти слабые движения не производили никакого впечатления на человека, придавившего его, словно каменная глыба. Складочка кожи — это единственное, что было нужно Цю. Только одна маленькая складочка…

Во время схватки саронг А-Хуана задрался почти до пояса. Рука Цю наткнулась на нечто более уязвимое, чем просто кожа в паху: его пальцы стиснули мошонку. Стиснули что было сил.

Спустя секунду он оказался на свободе, вскочил на ноги и побежал. Цю слышал, как позади кто-то кричал от боли, и эти звуки приносили ему глубочайшее удовлетворение. Пока он бежал, луч света прыгал из стороны в сторону, изредка выхватывая его силуэт из темноты, но, судя по всему, никто не мог точно определить, куда он побежит.

— Ленни! — крикнул Цю.

— Я здесь!

Цю застонал от досады: голос Ленни донесся не оттуда, откуда нужно. Ему следовало бежать к подножию гор, к руслу реки. Цю мчался среди деревьев, спотыкаясь о корни и камни, но каким-то чудом ухитряясь оставаться на ногах.

— Ленни! — крикнул он снова.

Потом он услышал впереди топот ног. Цю прибавил шагу и спустя некоторое время догнал Ленни.

— Держись правее! Нам нужно укрыться в горах.

Он тут же замолчал, потому что услышал свист, словно рассекавший воздух у него за спиной. Нервы напряглись. Снова пронзительный свист в нескольких футах. Голоса, топот ног. Стрела пронеслась в шести дюймах от головы Цю и воткнулась в ствол дерева. Где она?.. Было слишком темно, чтобы увидеть ее, но по звуку ясно, что она торчит где-то совсем близко.

— Ложись! — прошептал Цю на ухо Ленни. —

Ничком!

Он принялся шарить по стволу ближайшего дерева, пытаясь нащупать стрелу и надеясь, что правильно запомнил место. Он хотел найти ее, отчаянно хотел. Под ногами заскрежетали камни, и Цю похолодел от ужаса. Шум! А-Хуан стреляет на слух, света ему не нужно. Словно в подтверждение его страхов, за спиной снова раздался свист, сопровождавший полет безжалостной остроконечной стрелы, неумолимо приближавшейся к своей цели. У Цю волосы зашевелились от ужаса. Он громко вскрикнул… и рухнул на землю.

Добираясь из аэропорта до квартиры Мэйхуа, они проехали мимо управления юань — широко раскинувшегося комплекса зданий, который находился на перекрестке одного из самых больших городских кварталов, между шоссе Чун-Сяо-Ист и Чуншань-роуд. Повсюду было множество военных, но Мэт едва замечал их. Внезапно Мэйхуа крикнула:

— Линьчунь! Остановись, дорогой!

Мэт подъехал к тротуару, не обращая внимания на часового, стоявшего у ворот. Форма его была ослепительно хороша: белый шлем, пояс и перчатки; светло-бежевая рубашка и брюки цвета хаки; сверкающие черные ботинки. Часовой стоял расставив ноги, положив на бедра руки, сжатые в кулаки, и слегка выставив вперед локти. Мэт знал, что по армейским правилам это позиция «вольно», но никогда не мог освободиться от ощущения, что она предназначена для атаки.

Линьчунь стояла в воротах, повернувшись к ним спиной, и смотрела вслед уходившему солдату. На зов Мэйхуа она обернулась и тут же подсела к ним в машину. Разглядывая ее в зеркало заднего вида, Мэт понял, что Линьчунь чем-то расстроена.

— Как ты?

— Все нормально. Вот что… Жаки, помнишь я когда-то рассказывала о Цзай Цзияне?

— О ком, дорогая? А… твой прежний предмет страсти, военный.

— Угу. — Линьчунь вспыхнула. — Я не получала от него вестей несколько месяцев. И вдруг он… — Она умолкла, опустив глаза и разглядывая сумочку…

— Да?

— Он попросил меня о встрече. Я сказала, что приду. Он вел себя как-то странно. Встревоженно.

— Что же случилось?

— Он хотел попрощаться со мной.

— Почему. Куда он уезжает?

— Он не знает точно. Цзай Цзиян — всего лишь капитан, а то, что происходит, — сверхсекретно. Но… дорогая моя, мне не следовало бы говорить тебе это. Он думает, что его и многие другие подразделения пошлют на Цюэмой. И он полагает, что я должна отправить куда-нибудь родителей на отдых или вроде того… и сама с ним уехать.

— Да почему же, Господи помилуй?

— Не знаю, Жаки. Цзиян очень беспокоился, что нас могут подслушать. Ему не слишком много рассказали, и, уж конечно, это не предназначалось для моих ушей.

— Думаю, все это — ложная тревога. В газетах ничего не было. Все идет как обычно.

— Знаю. — Линьчунь неуверенно улыбнулась и посмотрела в окно, словно пытаясь найти подтверждение словам своей подруги, наблюдая за воскресной суетливой толпой, заполнившей улицы Тайбэя.

Мэйхуа начала щебетать что-то о последней хореографической постановке ансамбля «Облачные ворота», и только Мэт заметил, как Линьчунь смахнула слезинку.