Врата судьбы
Шрифт:
— Тогда... тогда все просто! Отец спасен, и у меня нет повода огорчаться! — воскликнула Эвелин, подняв к могущественному собеседнику просиявшее лицо.
Но милорд, скорбно воззрившись на нее, покачал головой.
— К сожалению, ваш отец не поступится и такой мелочью, — посетовал он и добавил с грустной полуулыбкой, заметив огорчение Эвелин: — О, пусть это вас не печалит! В конце концов я ничуть не сомневаюсь, что смогу помочь вашему отцу, если буду просить за сэра Джона как друг. Но, конечно, у родственника больше шансов на успех. Я не решился ни на чем настаивать в разговоре с сэром
— О да! — с готовностью подтвердила Эвелин.
— Не решаюсь, — продолжал лорд Понсфорт, — поскольку Дамарис однажды обидела меня несправедливым подозрением, что я хочу жениться на ней из корыстных побуждений, а я никоим образом не давал ей повода для подобного умозаключения.
— Как она могла так подумать! — простодушно возмутилась Эвелин.
Лорд Понсфорт усмехнулся горькой усмешкой много повидавшего на своем веку человека, заглянувшего в самую глубину человеческого сердца и познавшего его склонность к низменным побуждениям:
— Меня могли понять превратно, подумать, будто я собирался заключить сделку, а я бы этого не хотел и потому не настаивал. Возможно, я потерпел поражение потому, что не открыл вашему отцу всей глубины угрожающей ему опасности. Зато я открыл ее вам, потому что высоко ценю ваш... ваш ум. Если вам будет угодно, при случае намекните отцу на опасность, но ни под каким видом не ссылайтесь на меня. Впрочем, возможно, вам лучше промолчать.
Иными словами, Понсфорт просил Эвелин известить об опасности ее кузину Дамарис, и она не разгадала хитрости его речей.
— Понимаю! — воскликнула она. — Конечно, я сделаю все, что смогу.
— Я в этом уверен и буду счастлив оказать услугу не только вашему отцу, но и вам, ибо речь идет и о вашем будущем.
Сняв треуголку, милорд склонился перед Эвелин в низком поклоне и прильнул губами к ее руке, словно не только прощался, но и скреплял уговор.
Тем временем они подошли к карете Понсфорта. Он сел в нее, а Эвелин все еще стояла у ворот, потрясенная услышанным от него сообщением. Кучер уже натянул вожжи, но вдруг милорд приказал ему повременить и высунул голову из окошка кареты.
— Мисс Кинастон, поразмыслив хорошенько, я решил: пожалуй, никому ничего не говорите, — сказал он. —Предоставьте действовать мне, а я уж постараюсь. Я... — голос милорда дрогнул, и он беспомощно пожал плечами, — я так боюсь обвинения в недостойных мотивах, которые мне приписываются. Лучше позабудьте все, что я вам говорил.
Милорд с мрачным видом помахал Эвелин рукой и тут же скрылся в глубине кареты, не дожидаясь ответа. Но когда карета покатилась по дороге, он самодовольно усмехнулся, подумав, что ему очень повезло с этой встречей и что он осуществил больший посев, чем предполагал, и некоторые семена пали на очень благодатную почву.
Глава XVIII
ШАХ
Все произошло именно так, как рассчитывал лорд Понсфорт. Не успела его карета скрыться в туче пыли, как Эвелин отправилась к Дамарис.
Дамарис сидела у окна в своей комнате с письмом капитана
— Ясно, — сказала она, когда Эвелин закончила свой рассказ. — Конечно же, лорд Понсфорт просил тебя передать все это мне.
Легкая насмешка придала ее словам оттенок пренебрежения, который сразу же уловила Эвелин.
— Ты не права! вскричала Эвелин, вспыхнув от возмущения. Она почитала своим долгом защитить того, кто так открыто и честно доверил ей свою тайну. — Ты не права, недаром он опасался, что ты превратно истолкуешь его слова!
— Значит, он наверняка постарался, чтобы ты обо всем мне рассказала.
— Неправда! — Эвелин, рассердившись, топнула ногой.
— Почему ты так горячишься, моя дорогая?
— Потому что ты так несправедлива, так мелочно подозрительна! И ты слишком торопишься делать выводы. Лорд Понсфорт опасался, что ты заподозришь корыстные мотивы в его предложении, и потому, уезжая, он просил меня позабыть все, что мне сказал, и не упоминать его слов в разговорах с кем бы то ни было!
— При этом он наперед знал, что ты проговоришься, — сказала Дамарис. — Прошу тебя, Эвелин, не сердись на меня, ведь я же не тебя презираю, дитя мое.
— Мы с тобой ровесницы! — парировала Эвелин с некоторой непоследовательностью, свойственной ей, дочери леди Кинастон.
— Но тебе в отличие от меня не пришлось познать кое-что на своем горьком опыте, — возразила Дамарис с тенью улыбки на лице. — Иначе лорду Понсфорту не удалось бы так легко сделать тебя своим орудием.
— Я — орудие лорда Понсфорта? — Эвелин задохнулась от негодования, расценив слова кузины как оскорбление: ей отказывали в уме и проницательности.
— Эвелин, дорогая, пойми: если бы лорд Понсфорт не преследовал корыстных целей, передавая через тебя свое сообщение, он бы не стал тревожить тебя разговорами об опасности, угрожающей твоему отцу. Он пытался предложить сэру Джону сделку, но она не состоялась, и он передал свое сообщение через тебя мне.
— Никакого сообщения он не передавал, — стояла на своем Эвелин. — Твоя подозрительность отвратительна! Он просил меня не упоминать о том, что он мне рассказал, из боязни, что ты неверно истолкуешь его слова и цели.
— Тем самым он продемонстрировал свою проницательность.
— Вижу, все мои старания напрасны, ты ничего не поняла. — И Эвелин с пылающими щеками вышла из комнаты кузины.
Подумать только, лорд Понсфорт сделал ее своим орудием, будто у нее своего ума не хватает! Чудовищно! Эвелин, дрожа от гнева, укрылась в своей комнате. Но если бы она знала, что творится в душе у бедной Дамарис, она бы смягчилась.