Врата судьбы
Шрифт:
— Вам какую-то конкретную книгу?
— Я еще не бралась за третью полку снизу, знаешь, вторую сверху. Даже не знаю, что там за книги.
Элберт взобрался на стул и, предварительно хлопая по каждой книге, чтобы сбить пыль, принялся передавать их вниз. Каждую из них Таппенс принимала с восторгом.
— Надо же! Вот еще что. А я и забыла. О, «Амулет»! А вот «Самаяд». Вот «Новые искатели сокровищ». О, как они все мне нравились. Нет, не надо ставить их на полку, Элберт. Пожалуй, я их сперва прочитаю. Ну, конечно, сначала одну или две. А это что такое? Дай-ка взглянуть. «Красная кокарда». О, это исторический роман. Очень увлекательный. А вот и «Под алым плащом».
Элберт передал ей еще стопку.
— О, да, — сказала Таппенс, — так лучше. Эти для более раннего возраста. Их надо будет поставить все вместе. Ну-ка, посмотрим, что у нас тут? «Остров сокровищ». Книга, конечно, хорошая, но я ее перечитывала и видела, если не ошибаюсь, два фильма по ней. Фильмы мне не понравились, — совсем не то. О, а вот «Похищенный». Он мне всегда нравился.
Элберт потянулся, захватил слишком много, и «Катриона» упала практически Таппенс на голову.
— О, простите, мадам. Простите, пожалуйста.
— Ничего — ничего, — сказала Таппенс, — не имеет значения. «Катриона». Да. Там есть еще Стивенсон?
Элберт передал ей книги уже гораздо бережнее. Таппенс издала радостное восклицание.
— «Черная стрела»! Надо же! «Черная стрела». Одна из первых книг, которые попали мне в руки. Да. Ты ее, наверное, не читал, Элберт. Я имею в виду, тогда ты еще не родился. Ну-ка, подожди, дай вспомнить. «Черная стрела». Точно, это там была картина на стене, а через глазницы картины смотрели настоящие глаза. Жутковато и очаровывающе. Да, «Черная стрела». Как там было? «Кошка и пес»? Нет — «Крыса, кот и Лоувелл — пес для борова Англию держат за нос». Вот так. «Боров» — это, конечно, Ричард III, хотя сейчас во всех книгах его выставляют таким хорошим, совсем не негодяем. Но мне что-то не верится. Да и Шекспиру тоже. В конце концов, прямо в начале его пьесы Ричард говорит: «Намерен я негодяем показать себя». Да-да, «Черная стрела».
— Еще, мадам?
— Нет, спасибо, Элберт. Пожалуй, пока хватит — я устала.
— Хорошо. Кстати, позвонил хозяин и предупредил, что опоздает на полчаса.
— Ну и ладно, — сказала Таппенс.
Она уселась в кресло, — взяла «Черную стрелу», открыла ее и погрузилась в чтение.
— Боже мой, — проговорила она, — как замечательно. Я немного забыла ее, чтобы перечитать с интересом. Какая увлекательная книга.
Повисла тишина. Элберт вернулся на кухню. Таппенс откинулась на спинку кресла. Время шло. Свернувшись в довольно потрепанном кресле миссис Томас Бересфорд наслаждалась забытыми переживаниями, перечитывая «Черную стрелу» Роберта Льюиса Стивенсона.
Время шло и в кухне Элберт хозяйничал на плите. Подъехал автомобиль. Элберт подошел к боковой двери.
— Поставить машину в гараж, сэр?
— Я сам, — ответил Томми. — Ты, наверное, готовишь обед. Я не очень опоздал?
Да нет, сэр, приехали примерно как и сказали. Даже чуть пораньше.
— О, — Томас разобрался с автомобилем и затем прошел в кухню, потирая руки. На дворе прохладно. Где Таппенс?
Миссис наверху, с книгами.
— Что, все еще возится с книгами?
— Да. Она сегодня разобрала побольше, но в основном читала.
— Надо же, — сказал Томас. — Ладно, Элберт. Что у нас на обед?
— Филе из камбалы, сэр. Скоро будет готово.
— Хорошо.
На верхнем этаже Таппенс все так же сидела в кресле, поглощенная чтением. Ее лоб слегка сморщился: она столкнулась с феноменом, показавшимся ей странным. Нечто вроде вторжения, как определила она про себя. Она дошла до страницы — 64 — или 65? — она взглянула, но не различала цифры, — так или иначе, кто-то подчеркнул на ней некоторые слова. Последние четверть часа Таппенс изучала этот феномен, но не могла определить, по какому принципу подчеркивались слова. Они не составляли последовательность и, следовательно, цитатой не являлись. Кто-то выделил их и подчеркнул красными чернилами. Она негромко прочитала: «Мэтчем тихонько вскрикнул; даже Дик вздрогнул и выронил крючок. Они все разом вскочили на ноги, вытаскивая из ножен мечи и кинжалы. Эллис поднял руку; белки глаз ярко сверкали на загорелом лице». [1] Таппенс покачала головой. Она не находила в этом никакого смысла.
1
Перевод М. и Н. Чуковских
Она подошла к столу, на котором лежали письменные принадлежности, и взяла несколько листов бумаги, недавно присланной Бересфордам фирмой печатников, чтобы они выбрали, на какой бумаге напечатать сверху их новый адрес: «Лавры».
— Глупое название, — проговорила Таппенс. — Но если все время менять названия, почтальоны перепутают всю почту.
Она начала выписывать и тут поняла то, что не поняла раньше.
— Так это совсем другое дело, — сказала Таппенс. Она принялась прослеживать буквы.
— Так вот ты где, — неожиданно прозвучал голос Томми. — Вот-вот подадут обед. Как продвигаются книги?
— Это место очень запутанное, — проговорила Таппенс. — Чрезвычайно запутанное.
— Что запутанное?
— Ну, это «Черная стрела» Стивенсона. Я захотела перечитать ее. Сперва все шло хорошо, а потом стало странно, потому что много слов подчеркнуто красными чернилами.
— Бывает, — сказал Томми, — не обязательно, конечно, красными чернилами, но люди иногда черкают в книгах. Что-нибудь, что хочется запомнить, какую-нибудь цитату. Ну, ты меня понимаешь.
— Понимаю, — сказала Таппенс, — но это совсем не то. Здесь буквы, понимаешь ли.
— Что ты имеешь в виду — буквы? — спросил Томми.
— Подойди сюда.
Томми подошел и уселся на ручку кресла. Он прочитал: «Мэтчем тихонько вскрикнул; даже вздрогнул выронил людей на полянке испугала условным все разом — тут я не разберу — вытаскивая из ножен мечи Эллис неукротимой энергией…» Бред какой-то, — сказал он.
— Да, — согласилась Таппенс, — сначала мне тоже так показалось. Бред. Но это не бред, Томми.
Снизу донесся звук колокольчика.
— Подали обед.
— Ну и пусть, — сказала Таппенс. — Я должна рассказать тебе все по порядку. Мы можем заняться этим позднее, но это совсем необычно. Я должна тебе рассказать.
— Ну, ладно. Опять угодила пальцем в небо?
— Нет. Я просто извлекла буквы, понимаешь. Вот посмотри, на этой странице в первом слове, «Мэтчем», «М» подчеркнуто и «э», и после этого еще три или четыре слова. По тексту они идут непоследовательно. Я думала, что их выбрали и подчеркнули из-за нужных букв — вот смотри, дальше подчеркнуто «р» и «и» из «вскрикнул», потом «д» и «ж» из «даже», «о» из «вздрогнул», «р» из «выронил», «д» из «людей», «а» из «на», «н» из «полянке»…