Врата судьбы
Шрифт:
– Давно это было?
– Да нет, лет восемь или десять назад, как мне кажется. Не больше.
– А сейчас здесь есть кто-нибудь из Паркинсонов?
– Нет. Они уже давно разъехались. Одна из Паркинсонов вышла замуж за своего двоюродного брата и уехала. По-моему, в Кению.
– Не знаете ли вы, – спросила Таппенс, стараясь держаться поближе к миссис Лэптон, которая имела какое-то отношение к детской больнице, – не знаете ли вы кого-нибудь, кого могут заинтересовать детские книги? Старые детские книги. Они достались мне
– Это очень любезно с вашей стороны, миссис Бересфорд. Но у нас, разумеется, есть детские книги, совершенно новые, которые нам подарили. Специальные современные детские издания. Мне всегда жалко детей, которые вынуждены читать старые, истрепанные книги.
– Правда? – сказала Таппенс: – А я так любила книги, которые у меня были в детстве. Некоторые из них перешли ко мне от бабушки, она читала их, когда была ребенком. Вот их я любила больше всего. Никогда не забуду, с каким удовольствием я читала «Остров сокровищ» и «Ферму на четырех ветрах» миссис Молсуорт, а также некоторые книги Стенли Уэймана.
Она окинула собеседниц вопросительным взглядом, а потом посмотрела на свои часики, выразила удивление, что уже так поздно, и, попрощавшись, отправилась домой.
Вернувшись домой, Таппенс поставила машину в гараж и, обойдя дом с тыльной стороны, подошла к парадному входу. Дверь была открыта, и Таппенс вошла. Со стороны кухни появился Альберт, чтобы приветствовать ее.
– Не хотите ли выпить чаю, мэм? У вас усталый вид.
– Пожалуй, нет, – сказала Таппенс. – Я уже пила. Меня поили чаем в Обществе. Кекс был отличный, а вот булочки с изюмом никуда не годились.
– Испечь хорошие булочки не так-то просто. Почти так же трудно, как пирожки. Какие чудесные пирожки готовила, бывало, Эми.
– Я знаю это. Никто другой так вкусно печь не умел, – сказала Таппенс.
Эми, жена Альберта, умерла несколько лет назад. По мнению Таппенс, Эми пекла восхитительный торт с патокой, что же касается пирожков, то они ей не слишком удавались.
– Мне кажется, испечь хорошие пирожки невероятно трудно, – заметила она. – У меня они никогда не получались.
– Да, это требует особого умения.
– Где мистер Бересфорд? Он дома или куда-нибудь ушел?
– О нет, никуда не ушел. Он наверху. В этой самой комнате. Как вы ее называете, книжная, что ли? А я по привычке называю ее чердаком.
– Что он там делает? – спросила Таппенс, слегка удивившись.
– Рассматривает книжки, как я полагаю. Расставляет их, наверное, по местам, чтобы покончить с этим делом.
– И все равно мне это кажется странным, – сказала Таппенс. – Он ведь так сердился из-за этих книг, даже ворчал.
– Полно, что вы, – сказал Альберт. – Мужчины, они и есть мужчины, разве не так? Они ведь больше любят большие книги, научные, такие, чтобы можно было впиться в нее и уже
– Пойду и вытащу его оттуда. А где Ганнибал?
– Он, мне кажется, тоже наверху, вместе с хозяином.
Но именно в этот момент Ганнибал дал о себе знать. Яростно залаяв, как, по его мнению, и подобает сторожевой собаке, он быстро исправился, признав, что это его любимая хозяйка, а не какой-нибудь неизвестный, явившийся сюда, чтобы украсть серебряные ложки или же напасть на хозяина с хозяйкой. Извиваясь всем телом, он стал спускаться по лестнице, опустив нос и отчаянно виляя хвостом.
– Вот ты где, – сказала Таппенс. – Ну что, рад видеть свою мамочку?
Ганнибал подтвердил, что он очень рад видеть мамочку. Он прыгнул на нее с такой силой, что чуть было не сбил с ног.
– Осторожнее, – сказала Таппенс, – осторожнее. Ты же не собираешься меня убить?
Ганнибал объяснил, что ему просто хочется ее скушать, и больше ничего, ведь он любит ее до безумия.
– Где хозяин? Где папочка? Он наверху?
Ганнибал все понял. Он помчался вверх по ступенькам, оборачиваясь, чтобы удостовериться, идет ли она вслед за ним.
– Ну и ну! – пробормотала Таппенс, когда, слегка запыхавшись, вошла в «книжную комнату» и увидела Томми, который стоял верхом на стремянке и доставал с полок то ту, то другую книгу. – Скажи, пожалуйста, что ты здесь делаешь? Насколько я поняла, ты собирался погулять с собакой.
– Мы и гуляли, – сказал Томми. – Мы с ним ходили на кладбище.
– Но зачем ты повел его именно на кладбище? Я уверена, что тамошние служители не испытывают восторга, когда там появляются собаки.
– Он был на поводке, – сказал Томми. – А кроме того, не я его повел, а он меня. Похоже, на кладбище ему очень понравилось.
– Очень надеюсь, что это не так, – сказала Таппенс. – Ты ведь знаешь, что за собака наш Ганнибал. Он любит, чтобы все было как всегда. И если он возьмет себе за правило каждый день прогуливаться по кладбищу, нам грозят крупные неприятности.
– Право же, он вел себя как очень умный пес.
– Когда ты говоришь «умный», это означает «упрямый донельзя».
Ганнибал повернул голову, подошел к хозяйке и стал тереться носом о ее ногу.
– Это он тебе сообщает, какой он умный и сообразительный пес. Он гораздо умнее нас с тобой, – сказал Томми.
– Интересно, что ты имеешь в виду?
– Как прошла твоя встреча? Интересно было, приятно? – поинтересовался Томми, меняя тему.
– Ну, я бы этого не сказала. Люди были со мной очень милы и любезны, и я надеюсь, что со временем перестану их путать. Понимаешь, поначалу так трудно ориентироваться, все они на одно лицо, и одеты все более или менее одинаково, и очень трудно разобраться, кто есть кто. Разве что увидишь красивую или особо безобразную физиономию. А в провинции редко встречается лицо, достойное внимания, ты согласен?