Врата в Сатурн

…А теперь давайте заглянем

в более отдалённое будущее.

Лично я вообще не могу понять,

почему астронавты мечтают попасть

в межзвёздное пространство.

В ракете ведь будет страшная теснота.

Да и в питании придётся

себя сильно урезать.

Дж. Форман,

Из сборника

«Физики продолжают шутить».

'То, что казалось несбыточным

на протяжении веков,

что вчера было лишь

дерзновенной мечтой,

сегодня становится

реальной задачей,

а завтра — свершением'

С. П. Королёв

«В космосе ничего не пропадает».

Станислав Лем

Я не устаю удивляться, как быстро в этом мире доводятся до конца начинания, на которые в оставленной мною реальности потребовались бы годы. Но факт есть факт: «Заря» готова и ждёт экипаж, в составе которого значусь и я, Алексей Геннадьевич Монахов. Корабль всего три дня, как прибыл на лунную орбиту — своим ходом, отстыковавшись от достроечного пирса орбитальной верфи «Китти Хок». Это перегон был задуман, как испытательный — временная команда все два дня, потребовавшиеся для перелёта, непрерывно гоняли тестовые программы, возились с финальными наладками бортового оборудования — и теперь готовы были передать нам корабль в полной исправности и готовности к невиданному перелёту. Ну а мы, весь первый его экипаж, уже две недели не вылезаем из аудиторий Центра Подготовки, где нас пытались примирить с мыслью, что план полёта отныне перевёрнут с ног на голову — и разбираться нам с этим придётся уже на борту корабля, по пути к цели.

За три дня до отправления (и ведь даже «до старта» уже не скажешь!), нас всех развезли по домам — отдыхать, готовиться, прощаться с семьями. И вот я стою в прихожей нашей квартиры на улице Крупской, дом восемнадцать и не могу оторвать глаз от стрелки настенных часов, отсчитывающих последние минуты в родном доме…

Жить с собакой — это здорово, это замечательно. Весело, порой шумно — особенно когда пушистое счастье начинает ни с того ни с сего гавкать с балкона на окружающий мир — и мило-уютно-щенячно. Но в жизни с собакой есть один момент, который буквально бьёт тебя под дых, без замаха, на противоходе. Это происходит каждый раз, и ничего нельзя с этим сделать — ни подстраховаться, ни привыкнуть…

Самое сложное с собакой — это уходить из дома.

Даже с такой, как у меня солнечно-золотистой, понятливой Маленькой Собаченькой, которая разве что человечьим голосом не говорит — да и то, подозреваю, ленится… Собираешься вот так в прихожей — а она тихонько выцокивает когтями по коридорной плитке, садится рядом так, чтобы не мешать, — и смотрит. Молча.

Эта ушастая поганка просто смотрит тебе в душу, слегка наклонив головёнку, и в этом взгляде без всякой коробочки-смыслоуловителя — все видно. Весь спектр эмоций навсегда, навечно бросаемого живого существа.

«Ты же… когда-нибудь… вернешься, да?..»

И молчит. И лишь когда закроешь дверь, пойдешь к лифту — будет скулить. И напрасно мама будет плясать вокруг неё с кусочком сыра — слопает, облизнётся и продолжит. Тихо, жалобно. Обреченно.

И ничего этой лохматой вымогательнице не скажешь. Сама все понимает. Обычно ты знаешь, что вернешься через час или через день, и даже улыбаешься на прощание — мол, не дрейфь, Собаченька, все будет и очень скоро…

Обычно — но только не сегодня. Да она ведь знает, куда я отправляюсь — сама была там и не раз, а потому иллюзий в этой ушастой головёнке нет. Потому что я отбываю надолго. В космос. А её, прошедшую специальную подготовку, владелицу единственного в мире специального собачьего скафандра, обладательницу полудюжины титулов вроде «первая собака на Луне», «первая собака на орбитальной станции» «собака-рекордсменка по времени пребывания в космосе» и прочее — не беру. Оставляю на дне гравитационного колодца. Надолго.

Вердикт ветеринаров окончателен и обжалованью не подлежит: длительное пребывание в условиях пониженной силы тяжести губительно сказывается на собачьих суставах. Они у ретриверов вообще слабое место, а тут усугубилось, добавило болячек, так что, ещё один визит на орбиту — и обратно зверюга вернётся уже инвалидом. На Земле же суставы со временем придут в порядок — особенно если собака будет получать положенную долю физических нагрузок. Ну, с этим как раз проблем не будет: дед, отправляясь на охоту, каждый раз берёт её с собой, да и здесь, в Москве, хватает и парков, и собачьих площадок с таким же, как она, хвостатыми хулиганьём.

Стрелки еле ползут. Вот-вот из раскрытого окна раздастся требовательный гудок — серебристая, «Юность» с эмблемой Проекта на борту поторопит замешкавшегося пассажира. Чемодан — пижонский, на колёсиках и с выдвижной ручкой, украшенный той же эмблемой — стоит у двери, а на мордахе у Маленькой Собаченьки — вся печаль хвостато-ушастого племени. У меня — тоже. Грустный момент, даже когда знаешь, что все будет хорошо и вернёшься, дайте только срок. Но, положа руку на сердце — могу ли я сейчас пообещать это с полной уверенностью? И неважно кому — золотистому чуду, что тоскливо смотрит на меня сейчас, маме, которая предпочла уйти в комнату, чтобы я не видел её слёз, или отцу, ожидающему меня внизу? Нет, а потому — не буду даже и пытаться. Просто потреплю собаку по лохматой башке, крикну «мам, я пошёл!» — словно вышел на четверть часа в соседний магазин — и аккуратно прикрою за собой дверь.

«Юность» прощально квакнула клаксоном и зашуршала шинами в сторону улицы Крупской. Я поискал взглядом наши окна, помахал рукой маме — вон она, у окошка, с платком у глаз. Отец деликатно отвернулся и делает вид, что изучает последний номер «Науки и жизни».… Я устроился поудобнее и стал вспоминать разговор, состоявшийся два с половиной месяца назад — и неожиданно перевернувший наши планы без преувеличения, сног на голову.

— С постройкой корабля возникли непредвиденные сложности. Мы пока не стали объявлять официально, но вам, разумеется, следует знать.

После еженедельного семинара для будущих членов экипажа «Зари», отец нагнал нас — меня, Юльку и Юрку-Кащея — в холле конференц-корпуса и пригласил к себе в кабинет, на третий этаж нового здания Центра Подготовки. Там нас уже ждали. Кто именно, спросите? Конечно же, тот, кто обычно и сообщал нам все главные новости, так или иначе связанные с Проектом — увы, далеко не всегда они были приятные…

Я никак не отреагировал на сообщение, лишь покосился на Юльку. Отец ещё вчера рассказал мне всё, взяв слово пока молчать — и не приведи Бог, она догадается, что я был в курсе и не поделился! А ведь запросто, она ведь словно мысли мои читает…