Врата ведьмы (Др. издание)
Шрифт:
— Замечательно. — Грэшим позволил себе улыбнуться одними губами.
Привлекательное, юное лицо Шоркана всегда раздражало его. Хотя старинное заклинание вдохнуло в каждого из них вечную жизнь, для обитателя пещеры что-то пошло не так. В то время как возраст Шоркана не менялся, плоть Грэшима старела и дряхлела, как у обычного человека, и только смерть избегала его. Он улыбнулся шире и захихикал. Его смех походил на кудахтанье тощей курицы.
«Теперь Шоркан знает, что значит быть уродом».
Сдавив сердце оленухи, Грэшим повторил заклинание. Теперь он макнул палец в жидкое серебро и произнес другое имя:
— Элена.
Кровь заволновалась, создавая новое изображение. Грэшим приподнял брови, удивившись открывшемуся зрелищу. Огненноволосая ведьма стояла у релинга могучего корабля, а позади нее возвышались три мачты. Но моря не было видно. Тогда маг догадался, что она, скорее всего, на борту одного из элв’инских воздушных судов. Он прикинул положение солнца. Курс судна лежал на восток. Значит, прочь от Аласеи? На щеке ведьмы блестела слеза, прокладывая мокрую дорожку. Старый маг снова улыбнулся. Она что, решила удрать? Покинуть Аласею?
Он изменил угол зрения зеркала. Вдали, на фоне городских шпилей и башен, от острова отбывали еще два воздушных судна. Они стремились в разные стороны: одно — на север, второе — на юг. Грэшим заметил, что ведьма следит за кораблем, отбывающим к югу. Он видел, как задрожали ее губы. И хотя он не мог расслышать звуков, но без труда прочел произнесенное имя: «Джоак!»
Единственный кулак Грэшима сжался. Брат ведьмы! Проклятый мальчишка, который дважды умудрился помешать магу и даже расщепил его посох во время их последней схватки.
«Значит, брат и сестра разлучились, — подумал он, продолжая глядеть в зеркало. — Пытаются избегнуть мести Гал’готы».
Согнувшись над ямкой с живым серебром, Грэшим впился глазами в крошечный кораблик, мчащийся на юг. Он следил за ним, пока магия не истаяла и изображение снова не превратилось в кровавое пятно. Часто дыша, колдун отстранился от зеркала. Можно было попытаться в третий раз сотворить чародейство, чтобы как можно точнее разузнать путь Джоака, но он не осмелился расходовать силы на очередную слежку. Не сейчас, когда предстоит еще одно, весьма трудное, дело.
Со скрипом и хрустом в суставах колдун распрямился, подошел к стене пещеры и взял в руки новый посох. Изготовленный из сердцевины одного из ядовитых каменных деревьев, он напоминал цветом светлую древесину ясеня, но был куда тверже. Грэшим погладил ладонью каменную поверхность, за столетия пропитавшуюся отравленным пеплом и избыточной магией. Кончики пальцев начало покалывать. Усиленный заклинаниями новый посох превосходил прежний, сделанный из дерева пой. Возможно, Джоака следовало поблагодарить за то, что он избавил мага от старого оружия.
Грэшим шагнул к выходу из пещеры в серый мутный свет.
— Рукх, ко мне!
Коротышка оторвался от пожирания оленьего брюха, вытер губы тыльной стороной ладони и с тоской поглядел на объедки. Голод правил его существованием, но неповиновение хозяину могло оказаться куда страшнее. Волоча ноги, Рукх приблизился.
Посохом Грэшим очертил на земле круг, в середине которого оказались они оба.
Еще немного магии! Прикрыв веки, он произнес заклинание переноса. Почва внутри круга стала вдруг черной, словно горное масло. Не обращая внимания на дрожащего гнома, Грэшим повернулся лицом к югу. Прищурился, будто вглядываясь в даль, потом, довольный, кивнул и взмахнул посохом. Стукнул им о землю. Почва разверзлась под ногами, и темный маг вместе с гномом провалились во тьму.
В голове исчезающего Грэшима огнем горела одна лишь мысль: «Отмщение!»
Книга вторая
ЗАМОК МРИЛ
ГЛАВА 5
В предрассветных сумерках усталая и залитая кровью Мисилл опустилась на колени у воды. Ее мерин, Гриссон, стоял рядом, бока его вздымались, золотистая шкура взмокла после долгой утомительной скачки. Он потянулся губами к воде, но Мисилл дернула повод. Не следует поить холодной водой разгоряченную лошадь, если не хочешь ее потерять. А до лагеря еще больше лиги.
Подняв голову, она прислушалась к звукам погони. Где-то глубоко в чаще пропел рожок. Довольно далеко к северу. Мисилл облегченно вздохнула. Когда она поднималась, хруст ветки заставил ее развернуться, мгновенно выхватить парные мечи и замереть. Клинки отразили яркий свет луны.
В кустах бузины сверкнули два янтарных глаза, а перед мысленным взором воительницы вспыхнула картинка: два усталых волка приветствуют друг друга на тропе, толкаясь носами и облизывая уши друг другу.
— Благодарение Доброй Матушке, — сказала Мисилл, вкладывая мечи в ножны, поскольку узнала знакомое обращение. Затем на безмолвном си’лурийском языке она вернула образ: «Здравствуй, Фардейл».
В ответ из зарослей, настолько тихо, что не шелохнулся ни один листок, выскользнуло гибкое тело. На ветку перед этим Фардейл наступил вовсе не случайно, а чтобы привлечь к себе внимание.
Огромный древесный волк, хоть и выбрался из кустарника, оставался почти невидимым под темным пологом леса. Его шкура, испещренная золотыми и медными пятнами, сливалась с пестрыми тенями, а потому, казалось, принадлежала скорее призраку, чем живому существу. Чего нельзя было сказать о ярких глазах — словно высеченных из гранита. Нынче ночью Мисилл и Фардейлу посчастливилось выжить.
— Я думала, ты погиб, когда на нас напали, — сказала воительница.
Фардейл глянул на нее и по-волчьи напряг холку, мягким шагом подступая к воде. Он всего лишь смочил язык, прекрасно зная, что после длительного бега лучше воздержаться от питья. Затем уселся на задние лапы и навострил уши, ловя звуки, разносящиеся над рекой.
— Они далеко, — заметила Мисилл. — Думаю, мы оторвались.
Волк повернулся к ней, устанавливая зрительную связь, так он мог общаться. Пришел образ: разъяренный, злобный зверь рыщет, принюхиваясь, по лесной чаще. Фардейл не ошибался. Погоня так просто не отстанет. Их единственная надежда на спасение — достигнуть лагеря, разбитого у подножия Камня Тора, и поискать иной путь в замок Мрил. Лес впереди слишком опасен.