Врата ведьмы
Шрифт:
— Спасибо, Брат Рин. — Эррил поклонился и приготовился покинуть зал. Но ученый заговорил вновь, останавливая его.
— Эти Врата Плотины… Вы описали их как магический магнит, способный затягивать внутрь себя не только магическое, но и самих магов.
— Так объяснил мне темный маг Грешюм.
— Хмм… — пробормотал старец. — И Плотина — это как раз тот источник, из которого Темный Лорд черпает свою силу?
Эррил кивнул. Это был секрет, который ему удалось разузнать у Грешюма в последнюю их встречу.
— И эти ворота — единственный путь добраться до Плотины?
— Кажется, Грешюм
Брат Рин взглянул на Эррила, поправив очки. Его глаза были серовато-белесого цвета от прожитых лет, но сквозь мутные зрачки светился острый ум.
— Тогда кажется разумным найти все эти Врата и разрушить их прежде, чем пойти войной на Темного лорда.
Эррил обернулся и уставился на старого ученого. То, что тот сказал, было настолько же ясно и просто, насколько невыполнимо. Перед его глазами предстали Врата Виверны, срывающиеся с башенных высот. Потом его брат Шоркан водрузил их обратно в Блэкхолле. Но что с остальными тремя? Никто не знал, где они были спрятаны, и даже если их можно отыскать, как разрушить столь чудовищные создания?
Ученый вернулся к чтению.
— Знание — вот ответ, Эррил из Стендая, — пробормотал он, будто читая мысли жителя равнин.
Эррил кивнул и снова приготовился покинуть старца. Но у Брата Рина оставалось еще одно, последнее слово.
— У вас просто нет ключа.
Эррил обернулся через плечо.
— Какого ключа?
— За последние две недели я понял, что в головоломке отсутствует одна часть. Я подозреваю, когда вы найдете ее, то путь откроется сам.
— Какая часть? Что вы имеете в виду?
— Связующий элемент. Деталь, заключающую Врата, Плотину и источник силы Темного Лорда в единое целое. Мы смотрим на отдельные части, а целостная картина остается скрытой от нас. Если вы найдете эту отсутствующую часть, все встанет на свои места.
— Проще сказать об этом, чем сделать, Брат Рин.
— Таков путь к мудрости, — ответил старый ученый и махнул рукой, будто прогоняя ученика. — Луна поднимается. Иди к своей ведьме.
Эррил поклонился в последний раз и прошествовал к двери библиотеки. Его рука покоилась на рукояти меча. На сегодняшний вечер тайн было предостаточно. Пришло время стать простым преданным слугой. У Елены впереди была длинная ночь, и он хотел быть рядом с ней, когда откроется Кровавый Дневник.
Отбросив беспокойства, Эррил проходил залы и лестницы Величественного Здания по направлению к самой западной его башне, Обелиску Ведьмы. Он проскакивал за раз по две ступеньки и пробирался к палате, где отдыхала Елена.
При таком марше он почувствовал слабый приступ боли в правой ноге, в том месте, где, защищая Елену, встретил удар отравленного клинка гоблина. Боль служила мрачным напоминанием того события. Уже на полпути к башне Эррил был вынужден замедлить шаг, так как боль нарастала.
Именно в такие моменты Эррил чувствовал, что смертен. Вместе с завещанной Елене книгой дар бессмертия также перешел к ней. После того как заклятие покинуло его тело. Эррил ждал, что его волосы быстро поседеют, а конечности будут захвачены рахитом и артритом. Вопреки ожиданиям, он старел в нормальном темпе, незаметном для окружающих при ежедневном наблюдении. Возрастные изменения можно было прочувствовать лишь по окончании зим. Но сейчас, с ноющей болью в ноге, он ощущал ход времени особенно остро. Эррил продолжал движение, глубоко вздохнув. Когда он добрался до вершины башни, его губы были плотно сжаты в мучительной гримасе. Ему с трудом удалось скрыть хромоту от двух охранников, стоящих по обе стороны от дубовой двери, обитой железом. Охранники вытянулись при его приближении.
— Как чувствует себя Елена? — спросил он.
Правый охранник ответил:
— Старая знахарка проведала ее. Она дала ведьме глоток настойки сонной травы, чтобы дать отдохнуть до восхода луны.
Эррил кивнул и встал напротив двери. Левый охранник мягко постучал, затем распахнул дверь перед жителем равнин.
За ней открылась слабо освещенная комната. Лишь небольшое количество толстых белых свечей мерцали на каминной доске над очагом, в котором теплился тонкий огонь от углей. Другое свечение шло от рядов башенных окон. Длинные и широкие, они вскрывали западное ночное небо и потоки ярчайших звезд. В одном из окон виднелся край луны, вздыбленной над морем.
В приглушенном свете комнаты внимание Эррила привлекли гортанные звуки, доносящиеся из мягкого кресла у очага. В этом кресле восседала старая, одетая во все темное женщина, держащая на коленях раскрытую книгу. Ее волосы были заплетены в косу и обрамляли голову наподобие гнезда, подчеркивая серость ее одеяния. Она тепло улыбнулась Эррилу, когда тот обернулся.
— Она отдыхает в соседней комнате, — прошептала Мама Фреда. — Я уже собиралась будить ее, когда увидела, что луна взошла.
— Взошла, но позвольте ей еще немного поспать. Луна должна стать полной. У нее впереди длинная ночь и тяжелое утро.
— Я слышала, что судьба Аласии зависит от ее решения. — Это заключение вызвало на гладком лице женщины широкую улыбку, как если бы сама эта мысль удивила ее. — Такие маленькие плечи, чтобы нести целый мир.
— Она справится, — сказал Эррил веско.
Женщина криво усмехнулась.
— О, с твоей помощью, справится, разумеется.
Эррил обнаружил, что испытывает некоторые затруднения в присутствии знахарки.
— Елена сильная, — сказал он, желая положить конец дискуссии.
Мама Фреда устроилась в кресле, глубже погрузившись в подушки. Это движение вызвало визг протеста животного, сидящего на ее плече. Тикал, тамринк с золотой гривой из ее родных джунглей. Его хвост, отороченный черно-медным мехом, окутывал шею женщины. На его крошечной безволосой мордочке, обрамленной огненно-рыжей гривой, сверкали два огромных черных глаза.
— Елена сильная… сильная… — причитал он, подражая Эррилу.
Женщина успокоила существо прикосновением руки и почесыванием за ушком. Животное служило одновременно спутником и глазами для старой знахарки. Рожденная слепой, она давно была привязана к тамринку и видела лишь его образами. Сейчас внимание тамринка захватил Эррил.
— Сильная, говоришь? — насмешливо переспросила Мама Фреда. — Ты не помогал служанке у ее постели и не удваивал дозу сонной травы, чтобы она впала в забытье. На ее плечах огромная ноша.