Врата жизни
Шрифт:
Несколько человек помогли сквайру освободить коня от упряжки – тот нетерпеливо переступал с ноги на ногу, нервно косился на догоравший дом. В мгновение ока на коне затянули подпругу, и молодой сквайр потрепал скакуна по гриве, постарался успокоить его. Проходя мимо Стивен, юноша сказал одному из друзей:
– Придержи коня, Джек, – затем он шагнул к Стивен, пристально взглянул ей прямо в глаза: – Пожелайте мне удачи! И позаботьтесь о том, чтобы дать нам побольше света!
Девушка со слезами на глазах пожала руку сквайра:
– Вы так отважны! Благослови вас Бог!
Внезапно юноша наклонился и слегка поцеловал руку Стивен, а потом поспешил к обрыву. На секунду
Сквайр с помощью нескольких человек сумел провести коня по узкой и крутой тропе до воды. Им пришлось петлять и оступаться, скользить и прижиматься к обрыву. Стивен осталась у горящего дома едва ли не в одиночестве, все остальные были заняты делом: надо было снова усилить огонь, пополнив кострище топливом. Когда это удалось, Стивен смогла разглядеть в воде лицо пловца – он был далеко от опасных скал, но далеко и от берега.
Стивен взглянула вниз: сквайр уже находился на маленьком пляже под отвесными скалами. Он поднял руку.
– Если тут достаточно глубоко, мы можем обогнуть эту скалу, – крикнул он.
– Здесь добрых десять саженей.
– Хорошо! – он жестом приказал всем отойти в сторону.
Затем юноша снял верхнюю одежду, оставшись лишь в рубашке и штанах. Он похлопал коня по шее, а затем легко вскочил на него и направил в воду. Благородное животное без колебаний подчинилось. Он был хорошо знаком с жестом и возгласом хозяина и не нуждался в шпорах. Конь раздувал ноздри, мотал головой, но решительно направился навстречу высоким волнам, буквально прыгнул в воду. На несколько мгновений он скрылся из вида, а потом появился вновь. Сквайр соскользнул с коня, удерживаясь за повод, и поплыл рядом с ним. Они уверенно направлялись навстречу благородному, но уже заметно уставшему пловцу, удерживаясь чуть в стороне от скал.
Люди на берегу подбадривали пловцов криками, некоторые из помощников сквайра взобрались на мыс. А костер разгорелся еще ярче.
В огонь летело все, что могло гореть: куски ограждения, тряпки, палки, вяленая рыба… Все это обильно поливали остатками масла и смолы, доставленными в повозке. Работа кипела. Рядом со Стивен остановились старый китобой и начальник порта, а также несколько женщин. Остальные мужчины разматывали бухту тонкого каната, который мог пригодиться, чтобы вытащить из воды обоих пловцов. Приготовили и запасной повод, чтобы помочь коню выйти на берег, если будет шанс и для него.
Свернув в сторону от синего сигнального огня в порту, Гарольд взглянул на далекую полосу белых скал, и сердце его болезненно сжалось. Несмотря на все его силы и упорство, несмотря на всю уверенность, обретенную за годы усердного труда и успехов в Америке, теперь он почувствовал, что удача оставляет его. Вот уже больше часа он яростно боролся с волнами, а до того усердно работал на попавшем в беду корабле. Теперь он уже не отвечал за спасение других людей, в его руках была лишь одна жизнь – его собственная. Его бросало то в холод, то в жар, все тело ныло от боли. Одинокий посреди темных вод, он доверился течению, которое понесло его на скалы. Ни пожар на судне, ни береговые огни уже не казались ему достаточно яркими и притягательными. Зрение его угасало, глаза застилал мрак. Он видел лишь светлые контуры скал и яростную штормовую пену, горизонт раскалывался на части, и уже неясно было, где верх, а где низ.
Но все же он продолжал плыть. Конечности сводило судорогой от холода, едва хватало сил удерживаться на поверхности, когда накатывала очередная волна. Он не сдавался, твердо
По крайней мере, надежда у него оставалась. Надо любой ценой обогнуть этот мыс. Он был уже так близко, что отчетливо виднелись огромные скалы. Однако до них еще оставалось немало, свет стал ярче, и Гарольд лучше различал детали. До него доносился теперь странный шум. Он подумал, что это не просто волны бьются о камни, что-то другое. И еще начинался отлив, и это заставляло его все сильнее бороться со стихией. Конец уже близок, пришло ему в голову. Все равно – не сдаваться, нельзя сдаваться!
Внезапно над кромкой мыса вспыхнуло яркое пламя. Гарольд посмотрел туда – огонь мерцал, словно загорелся на самом обрыве. И в этом неожиданном свете он разглядел фантастические фигуры, как будто танцевавшие у костра. Вероятно, те люди видели его, они подавали какие-то сигналы, но он никак не мог понять, что все это означает. Темные силуэты в световом обрамлении, и только. Наверное, они хотят приободрить его, придать ему моральных сил. Помощь совсем рядом!
Несколько раз, поворачивая голову в сторону, он видел фигуры и свет, но картина была неотчетливая; кажется, огонь ослабел. Но потом вспыхнул с новой силой, и фигуры снова подавали какие-то сигналы. Он сбросил темп, приподнялся над водой, пытаясь присмотреться. Гарольду казалось, что он сходит с ума. Он провел по лицу рукой, глаза страшно резало от соли, но на мгновение зрение очистилось.
Кто-то на краю обрыва отчаянно махал руками, словно желая сообщить ему: прочь! Держись дальше! Это была женщина. Слева от себя Гарольд видел бурную белую пену, сквозь которую вздымались острые, чудовищные клыки скал. Внезапно он увидел грозившую ему опасность и развернулся назад, в море, стараясь скорее удалиться от этих жутких камней.
Но эта женщина! Ее образ запечатлелся в его памяти, словно удар молнии. Женщина в алом платье, с гривой пламенно-рыжих волос, развевающихся по ветру! Разве есть на свете другая такая? Нет! Нет! Это было лишь видение! Ему привиделась та, которую он любил, она пришла, чтобы спасти его в момент величайшей опасности!
Сердце его вспыхнуло новой надеждой. Но перед ним была теперь лишь непроницаемая чернота моря, и он отчаянно плыл в эту грозную пустоту.
Постепенно силы его пошли на убыль, он потратил их слишком много на этот новый рывок. Гарольд перевел дыхание и оглянулся в сторону берега. Еле шевеля губами, он прошептал: «Мечта! Видение! Она явилась, чтобы предостеречь меня!» Теперь все исчезло. Утесы, береговая линия, темные скалы, пена волн, силуэт женщины, которую он так любил.
До него доносился рокот волн, разбивающихся о скалы, скрытые теперь от глаз. Только звуки, но прежние картины исчезли: ни силуэтов на утесе, ни яркого огня… Он был в море один, в темноте и леденящем холоде.
И тогда его охватило отчаяние.
«Слепец, слепец!» – твердил он про себя, буквально опуская руки и переставая плыть. Большая волна ударила в лицо, и сработал инстинкт, заставивший его снова цепляться за жизнь. Гарольд поднялся на поверхность, вздохнул поглубже, преодолевая отчаяние. Вслепую, наугад он двинулся дальше, не понимая, ведет этот путь к спасению или гибели. Если закрыть глаза, обостряется слух. Все чувства его были напряжены до предела, а раз уж зрение сейчас бесполезно… Ему обжигало соленой, холодной водой лицо, боль резала глаза. Но он греб и греб, автоматически, не думая, доверившись судьбе и природе.