Вредность не порок
Шрифт:
– И прекрасно, поздравляю!
– Подарок в ресторане остался, альбом… Она так его хотела…
Ефим недоуменно поморщился:
– Альбом? Это она из-за альбома?
– Из-за подарка, – хмуро уточнила я, решив, что так ему будет понятнее.
Он сочувствующе покивал головой и из машины убрался.
– Ладно, – подала голос Надька, – не расстраивайся!
Я тебе другой подарю…
– Другой, – безутешно захрюкала Ирка, – он небось денег каких стоит!
Я уже заворочала мозгами, прикинув, что безвозмездно одолжу Надьке денег на другой
– Так, красавицы, – он устроился на сиденье и развернулся к нам, – сейчас отвезем вас домой, – мы подняли головы и насторожились, – потом заберем ваш драгоценный альбом… – Мы дружно переглянулись и открыли рты.
– Где заберете, в ресторане? – прекратив рыдать, уточнила Ирка.
– А вы где его оставили?
– В ресторане.., на стуле…
– Значит, со стула и заберем.
Ефим посчитал беседу законченной, да и нам сказать было нечего.
До Горелок доехали в тишине. На хвосте у нас по-прежнему висел «СААБ», слепя через заднее стекло фарами. Но от шоссе к Горелкам вела неосвещенная грунтовка, так что без света здесь далеко не уедешь, вернее, уедешь далеко, но это уже будет чисто поле. Подъезжая к деревне, Ефим поинтересовался:
– Куда?
Мы снова переглянулись. Ну уж точно не ко мне. Стас меня в огороде закопает, если узнает, в чем дело. Можно, конечно, что-нибудь наврать, но сочинять и ломать голову совсем не хотелось.
– Давайте ко мне, – посмотрела на нас Ирка, – у меня никого нет, да и день рождения все-таки!
Через минуту «Мерседес» застыл возле Иркиной калитки, мы вылезли и рванули к дому Ефим высунулся из машины и негромко крикнул вслед:
– Шампанское поставьте в холодильник! Без нас не начинать!
После чего машины в мгновение исчезли, а мы остановились и посмотрели им вслед.
– Ну и дела, – протянула Надька, – что значит «без нас не начинать»?
– Догадайся, – ухмыльнулась Ирка и пошла в дом.
«Ситуация, – размышляла я, шагая за ними, – вот он уже у нас в гостях. Шустрый парень…»
Все складывалось так, как не бывает. У меня, по крайней мере. Не успела я влюбиться, как любимый, отмутузив полресторана, благородно спасает мою лучшую подругу.., то есть одну из моих лучших подруг, и отправляется на дополнительный подвиг, бросив через плечо что-то вроде: жди меня, и я вернусь… Когда все так легко, это настораживает. Я привыкла преодолевать преграды и бороться с трудностями. Правда, вполне возможно, преград еще будет выше крыши. Ведь спасал он, собственно, не меня, а Ирку… Различив перед собой на дорожке Иркину спину, я расстаралась и наступила ей на пятку…
Лето в этом году отличалось большим разнообразием, дневную жару сменил свежий ветер, и на улице, и в доме было свежо. Пройдя в кухню, Ирка сразу включила отопление.
– Сейчас прогреемся, – пообещала она, зябко потирая руки, – одно этим лето хорошо – только соберешься огород поливать, сразу дождь идет.
Засунув в холодильник шампанское, мы немного посовещались. Раз уж будут гости, придется накрывать на стол.
– Ничего, – сказала Ирка, – тетка у меня такая запасливая, кое-что соорудим. Будет недуже, чем в ресторане!
Надежда тем временем поставила на плиту чайник, ожидая, пока он вскипит, мы уселись на диван и закутались в плед.
– Что-то мне не по себе, – призналась я.
– Ага, – сморщила нос Надька, – от счастья.
– Неужели они в «Магию» вернутся? – усомнилась Ирка. – Это просто супернаглость.
Меня вдруг осенило:
– Пошли-ка в сад!
– Зачем это? – удивилась Надька, вероятно, забывшая о нашем садовом посту. – Холодно там.
– Пойдем. – Ирка сбросила плед и встала. – Закаляйся, как сталь…
Мы быстренько утеплились вещами из Иркиного гардероба, нам с Надькой, правда, все было несколько маловато, но кто там, в саду, видит?
Пробравшись по-партизански в дальний конец сада, мы, стараясь не шуметь, расстелили на земле телогрейки. Несмотря на поздний час, с той стороны забора был виден свет и слышались голоса. Ловко растолкав нас, Надька прильнула к забору, мотивируя подобное поведение тем, что она здесь впервые и ей гораздо любопытнее, чем нам. Я окинула взглядом забор в надежде разыскать в нем еще одну щелочку, но Ирка махнула рукой:
– И не старайся, нету. Забор у Савченко, что Берлинская стена.
– И Берлинскую разворотили, – не оборачиваясь, прошептала Надька и вдруг зашипела, подзывая нас рукой:
– Девчонки, Ефим…
– Где? – Я шлепнулась рядом, безуспешно пытаясь сдвинуть ее в сторону. – Дай глянуть!
Отлепившись от щелки, она язвительно поинтересовалась:
– Чего на него глядеть, ты его двадцать минут назад видела!
Я оставила это без внимания, но пока перелезала через Надькины копыта, обнаружила возле дырки Ирку, раскинувшую руки в стороны так, словно собиралась забор обнять.
Я сердито засопела, однако промолчала: что я, действительно, Ефима не видела? Усевшись рядом с Надькой, кивнула на забор:
– Ну что там?
– Полный двор народу, – прошептала она, – машины стоят вдоль сарая. И в доме свет горит… Во всех окнах. Интересно, чего это им не спится?
– А Ефим был один или с этим, который со шрамом?
– Не знаю, второго не видела. Как ты думаешь, что все это значит?
– Что именно?
– Зачем они сюда вернулись, а не сразу в «Магию» поехали?
Я пожала плечами:
– Может, за подмогой? Вдвоем им там точно накостыляют. Как бы они потом весь этот табор к Ирке не привели…
– Что? – отлепившись от забора, активизировалась Ирка. – О чем это вы?
– Да так, мечтаем…
– Вы о таких глупостях и не мечтайте! Мне дядька потом голову оторвет.
– И правильно сделает. Не будешь по ресторанам болтаться…
Подождав еще немного, я не выдержала:
– Ирка, я, конечно, понимаю, что у тебя день рождения, но надо же и совесть иметь! Другим тоже посмотреть хочется!