Времена грёз
Шрифт:
— Тише-тише, я здесь.
— Каин?
— Я рядом, не плачь, прошу тебя.
Сестра завозилась рядом, сев на постели, я почувствовал, как она обняла меня, но всхлипы, к сожалению, стали громче, заставляя сердце болезненно сжаться. Открыв веки, я, чуть прищурившись от яркого света чужой спальни, взглянул на Аван перебирая пальцами ее черные локоны.
— Боги, я так боялась, что мы опоздали, я так испугалась.
— Аван, разве бы я тебя бросил.
Положив ладонь на плечи сестры, я прижал ее к себе крепче, ощущая, как предательски защипало глаза. Впервые слышал, чтобы Аван так плакала, во весь голос,
За то время пока я был в плену, моя сестра, находясь в осаде, чудом спасла одного из светлых генералов, преданного собственными товарищами за связь его племянницы Ив с некромантом. Таранис, так его звали, не питая ненависти к темным, в благодарность помог Аван создать хрупкое перемирие, отдав земли Сомны под управление брату, как колонию, и вместе с этим отыскав меня в тюремных подвалах. Именно в его доме я очнулся впервые и там же проходил лечение, пока лекари не разрешили вернуться в Кадат.
Мои сны вновь терзали кошмары о боли, о безумном свете чужеродных звезд и огромной бездне пространства, пронзающей мое тело тысячей спиц. Я бесполезно старался закрыться, спрятаться от этого ужаса, но он забытыми воспоминаниями возвращался ко мне, пусть реже, но так же мучительно как и впервые.
— Господин, прошу вас проснитесь.
Ласковый голос выдернул меня из сновидений, и, распахнув глаза, я увидел встревоженное лицо Миланы. Моя горничная вновь дежурила у постели и чутко следила за мной. Мягкие ладони легли мне на щеки, побледневшие губы коснулись лба, успокаивая. Запах бадьяна от ее тонкой сорочки пьянил меня не хуже вина, прогоняя последние отголоски тревожности. Руки сами собой сжали девушку в объятьях, позволяя уткнуться в нежную шею, но Милана протестующе зашептала.
— Простите мой Господин, один из слуг, сказал, что к вам пришел гость.
— Подождет, я не хочу сейчас вставать.
— Но это очень важный гость, и Аван еще не успела вернуться из Ултара. Прошу вас, спуститесь хотя бы ненадолго, а я подожду вас здесь. Обещаю, я вас дождусь, чтобы вы смогли отдохнуть.
С сожалением, я мазнул губами по ее тонкой коже за ухом и отпустил горничную, позволяя ей остаться в постели. Сам же, накинув халат, вышел из комнаты, спустившись в гостиную. В моей голове не было ни единой догадки о том, кто мог посетить наше поместье с утра, но, завидев стройный женский силуэт в одном из кресел, не поверил своим глазам, едва не потеряв дар речи.
— Бабушка?
— О, ты проснулся, прости я, наверное, рановато.
Подлетев к Гекате, я присел на одно колено и коснулся ее руки, стараясь выказать уважение, но ведьма просто склонилась ко мне и обняла за шею, поглаживая по голове.
— Мой бедный мальчик, прости меня, ты так натерпелся.
— Бабушка, что за глупости, я благодарен. Без тебя я был бы уже мертв.
Запах леса и лавра защекотал мне нос. Встретить Гету здесь, вне ее владений, было неожиданно и дико, я за свою жизнь наблюдал подобное лишь дважды: в далеком детстве, когда она отдала мне свою книгу, и потом, когда пришла нас навестить после откровения Ньярла.
— Я принесла вам немного лекарств, чтобы вы поскорее окрепли. В сумке будут записи, кому и что нужно принимать.
— Спасибо, спасибо тебе. Хочешь, я попрошу заварить чай и принести немного сладостей, Аван вот-вот должна приехать.
— Поэтому мне нужно тебе кое-что передать, пока она не видит.
Геката отпустила меня и, отстранившись, достала из внутреннего кармана легкой куртки небольшой пузырек с красной жидкостью. Взглянув на него, я второй раз за утро был поражен.
— Это…
— Кровь Ньярла, и ты сможешь его вернуть, если найдешь правильный сосуд.
Чуть дрожащими руками я принял столь драгоценный дар и растерянно посмотрел на ведьму.
— Но он… он разве не должен был переродиться?
— Должен, но Луна вновь не в силах отпустить его дух и память. Он слишком дорог всем нам.
У входа послышались шаги, и я быстро спрятал пузырек в карман халата, поднимаясь на ноги. Аван, заглянув в гостиную, едва не запнулась, увидев Гекату, и тут же бросилась к ней.
— Бабушка!
— Моя милая девочка, я так скучала по вам, что решила приехать. Заодно привезла лекарства и предсказание, одно из них специально для тебя, моя дорогая.
Ведьма жестом дала понять, что им нужно поговорить наедине, и я, поспешно кивнув, оставил их в гостиной, направившись в собственные лаборатории.
Наследники
— Мой король, потерпите еще немного.
Очередная помощница врача пронеслась мимо меня с тазом воды. Сама была взмокшей уставшей, волосы прилипли к лбу, а под глазами заметно пролегли темные круги. Роды длились уже часов двенадцать, и никто не мог сказать точно, закончатся ли они хоть чем-то. С каждой минутой шансы выжить у детей и самой королевы таяли, а повитухи, лучшие во всем королевстве, рисковали уйти в след за ними. Король, болтаясь в гостиной у спальни роженицы, едва ли не на стены лез и выглядел ничуть не лучше замотанных горничных, даже, наверное, хуже, так как от нервного напряжения сделался совершенно озлобленным.
— Мартирас! Ты что, уснул?!
— Никак нет, мой король.
Вытянувшись по струнке, я посмотрел на Адама, чуть дыша. Как его личный страж я зорко следил за теми, кто входит в спальню королевы и, словно груша для битья, сносил все его истеричные выпады и крик, каждый раз когда король терял терпение.
— Кто сейчас прошел?!
— Горничная с водой, мой король. Полагаю, королеве нужны новые примочки на лоб, да и вытереть…
— Я и без тебя знаю, что нужно королеве! Умолкни!
Послушно закрыв рот, я тихо вздохнул и вновь остановил взгляд на узоре обоев, что уже битый час изучал от скуки. Обижаться и переживать из-за крика Адама я перестал уже давно и просто послушно поддакивал на все тирады, выпаленные в сердцах. Переживает король, ох как переживает, как бы не поседел за эту ночь.
Адам, мельтеша передо мной, закатал рукава белой рубашки и вновь сел на софу, подперев голову руками. Так он просидел секунд двадцать, до нового тяжкого стона королевы в соседней комнате, и, подскочив, снова начал ходить из угла в угол, сунув руки в карманы брюк, но и это быстро изменилось. Схватив с чайного столика графин воды, он налил себе целый стакан и залпом опрокинул его, прислушавшись к собственным ощущениям и замерев, уставившись в окно.