Времена грёз
Шрифт:
— Мне и твой нос нравится.
Быстро поцеловав Аван в висок, я перехватил томик и повернул к свету окна. Чернила стали заметно бледнее, с тех пор как я впервые увидел эту гравюру, но изображенная дева явно не потеряла в красоте. Длинные волнистые волосы, украшенные жемчугом, спадали ниже пояса, миловидное лицо озаряла улыбка пухлых губ, подчеркивая небольшие щечки, глаза со страницы смотрели чуть насмешливо, богатое платье с завышенной талией будто специально акцентировало
Разбудили меня неожиданно и неприятно, вытянув за руки в новую просторную камеру. Ноги, еще слабые и затекшие от сна, совсем не держали, и я, будто мешок, упал на каменный пол, устеленный соломой.
— Полегче…
Я сказал это почти не задумываясь и прекрасно понимая, что меня не послушают, но один из охранников тут же подтянул меня за наручники, заглянув в глаза. Остальные быстро вышли из комнаты, оставив нас наедине.
— Давай, я помогу.
Дернувшись, я попытался освободиться, но твердая ладонь стража ловко перехватила металл и прицепила к оковам в стене, заставляя меня безвольно повиснуть. Плечи заныли еще больше, легкие и ногу пронзило болью, но, стиснув зубы, я постарался выровнять дыхание.
— Вот уж спасибо.
— Всегда пожалуйста.
Оглядев меня с ног до головы, мужчина, ростом едва ли не выше меня, присмотрелся к моему лицу. Чужие пальцы скользнули под мою одежду и поднялись выше живота. Напрягшись, я всем нутром попытался отстраниться от неприятных прикосновений, но рука охранника быстро нашла больную точку, надавив на одно из ребер.
— О, а вот тут трещина.
Зашипев от мгновенной рези, я тут же ударил стража ногой, отпихивая его от себя, но тот ловко перехватил колено и надавил на рану там.
— А тут порез и большой кровоподтек. Как не хорошо.
Вскрикнув и чуть не задохнувшись, я постарался дышать глубже, задрав голову и выдергивая раненую конечность, но давление стало только сильнее. Корка, защищавшая рану, лопнула, я почувствовал, как по икре побежала кровь, а ноготь охранника сильнее бередит ссадину, раскрывая ее.
— Какой ты чувствительный, вон уже как побледнел.
Заметив его довольную улыбку, я ощутил, как к горлу подкатил ком. Зарычав, я смог немного подтянуться и свободной ногой ударить стража в солнечное сплетение, заставляя его согнуться пополам. Отшатнувшись и отпустив меня, он схватился за живот, захрипев и злобно глянул на меня своими маленькими поросячьими глазками.
— Ты… я хотел оказать тебе помощь, темный ублюдок, но, видимо, ты не ценишь хорошее отношение.
— Пошел вон!
Я посмотрел на него так грозно, как только мог, надеясь, что он уйдет раньше, чем кончатся мои силы. Такой помощник и даром не был нужен.
Поджав тонкие губы, охранник вылетел из камеры, закрыв тяжелую дверь. Я остался один, в который раз благодаря Ньярла за выдержку, и постепенно ощущал, как тело начинает бить дрожь. То ли озноб, то ли боль отнимали мое сознание, и в этой битве я не мог помочь себе, как ни старайся.
Этот сон был тревожным, но он мне не запомнился, оставив после себя лишь страх и чувство одиночества.
Разбудили меня еще хуже, чем в прошлый раз, опрокинув ведро холодной воды на голову. Сердце едва не выпрыгнуло из грудной клетки, и, резко дернувшись на цепях, я ударился затылком о каменную стену, пытаясь разлепить глаза и понять, что происходит.
Чужие руки, не церемонясь, защелкнули на ногах кандалы, прицепив их к полу, отбирая мою единственную возможность отбиться.
— Как червь дергается, ты глянь.
Двое стражей встали передо мной, с интересом наблюдая за моим пробуждением. Оскалившись, я плюнул на них, стараясь попасть в ближайшего противника, но тот легко увернулся.
— Пошли нахер отсюда.
— У-у-у, какой злой, ты это зря, у нас есть пара важных вопросов.
Из коридора в камеру внесли небольшой потасканный столик и пару грязных табуреток. На потертой столешнице быстро появился кожаный сверток, одним своим видом вгоняя в тревогу. Один из стражей подошел ближе, добродушно улыбнувшись мне и расстегивая то, что некогда было моей рубашкой.
— Скажешь, как тебя зовут?
— Обойдешься.
— И правда, какая разница. — открыв мой живот, он удовлетворенно кивнул и вернулся к столу. — Для меня ты будешь сорок, столько же я оставлю меток.
Дернув ногой в последней попытке избежать пыток, я попытался избавиться от оков, но металл лишь громко лязгнул, привлекая внимания.
— Не спеши, я еще не начал, дай я обработаю тебя, мне не нужны заражения.
— А не скажешь свое имя, засранец?
— Зови меня единица. Для тебя я сим и буду.
Развернувшись ко мне, Единица смочил свернутую тряпицу винными выморозками и подошел ближе, обрабатывая живот и ребра. Сильнее сжав в руках кандалы, я понадеялся, что моего терпения хватит выдержать что угодно.
— Ну и самомнение, даже завидно.
— Не жалуюсь, я люблю свою работу и делаю все очень качественно.
Отдав тряпицу помощницу, он раскрыл кожаный сверток и вынул оттуда инструмент, что никак не соотносился у меня с пытками. Не нож, не клинок или щипцы, а тонкая стальная спица с острыми кончиками. Один ее край тут же защекотал меня.
— А как же вопросы?
— Ой, все потом, тебя сначала нужно разогреть.
Я инстинктивно напряг пресс, но это едва ли помогло, даже наоборот. Когда заточенный нос спицы ткнулся мне под кожу, проще оказалось расслабиться, так как Единица не пытался повредить внутренние органы. Вместо этого металл проскользнул параллельно прессу и вновь вылез наружу. От боли я запрокинул голову, стиснув зубы и зажмурившись, но каждый вдох отдавался резью в проколах, я ощущал, как сталь двигается под кожей.