Времена негодяев

Геворкян Эдуард Вачаганович

— Два дня и две ночи не спали, — с легким акцентом сказал Широкоплечий.

Виктор пожал плечами и достал из холодильника полдюжины банок с пивом. Что-то в последнее время ему часто попадаются дремлющие стражи, неожиданно подумал он. Старый Гонта, наверно, сказал бы, что таким образом мир воспроизводит себя через повторяющееся событие, коим является дремлющий страж.

Вернувшись в комнату, он обнаружил, что обстановка там немного изменилась. Коробка была распакована. Адам разложил на столе мелкую электронику и, тыча в нее пальцем, озабоченно говорил Месропу:

— Семь-восемь

часов — и все! Питание садится полностью, микроволновая подпитка не доходит. Мы полагали — экранировка. Ничего подобного. Стены как стекло, но все глохнет, как в вате. Плутониевая батарейка села через сутки. Вы понимаете?

— Нет.

— Я тоже, — сокрушенно сказал Адам. — Никто не понимает, как может сесть батарейка, срок службы которой не менее трех лет! Да это и не батарейка вовсе, а очень хитрое устройство, раньше такие на спутниках-убийцах ставили.

— Это все вампиры, — небрежно сказал Виктор, с хлопком открывая банку.

Месроп и Адам вздрогнули от резкого звука и уставились на него.

— Какие вампиры? — спросил Месроп.

— Мало ли какие! — ответил Виктор. — Всякие бывают.

— Бред собачий…

— Хорошо, если бред, — сказал Адам. — Но если эти сказки вдруг подтвердятся… Магия на ядерном уровне — после этого просто жить не хочется, даже если дадут.

— М-да, дадут жизни, — задумчиво протянул Месроп.

И снова знакомая искра в глазах.

— Любая аппаратура у них разваливается в считанные дни. Вы знаете, как это связано с ростом глобальной нестабильности сложных систем? Я тоже не знаю. Догадываюсь, что есть взаимосвязь. Конечно, велик соблазн раздавить это клопиное гнездо, но мы с вами люди маленькие…

Он выпил еще одну рюмку, глаза заблестели и голос стал ниже.

— Я тоже не профессионал. Это вон те, — шепотом, — что на кухне, профессионалы. Я исследователь, которого обстоятельства загнали в сыщики. Нет, в шпионы. Вы думаете, я один в цейтноте? Все в цейтноте. Если мы не заполучим их формулы или там не знаю, заклятия, заговоры — крышка. Сначала им, потом нам.

— Даже так!

— Так. Они давно под прицелом. И если бы не важные господа, надеющиеся заполучить формулы, их бы давно сожгли. Одна секунда и — пшш! Огонь придет с неба и испепелит нечестивцев…

Адам захихикал.

Старые люди, внезапно подумал Виктор. Месроп держится молодцом, за бородой и не поймешь, сколько лет, да и Адам крепкий такой, гладкий, но все равно — старые оба. Раскалились из-за ерунды, плетут друг другу сети, а всех дел пойти и спросить прямо, а если не скажут, вытрясти. Он вскрыл очередную банку пива, хлебнул и негромко посоветовал взять любого жителя дома на Занаду и слегка потрясти его.

Месроп пару раз сморгнул и ничего не сказал, а Адам вытаращил глаза:

— Вы большой оригинал, молодой человек. На моих глазах один из тех, кого вы советуете трясти, раздавил в руке титановую трехдюймовую трубу. А потом разорвал ее на несколько кусков.

Зазвенела упавшая банка, ее выронил Месроп. Виктор не понял, при чем здесь труба. Даже если в секте одни силачи, есть способы скрутить тепленьким любого богатыря и развязать ему язык!

Взяв

со стола тонкий цилиндрик, Адам принялся объяснять Месропу, как включить камеру, куда ее лучше пристроить, а вот эти, — он провел пальцем над ровным рядком таких же цилиндриков, стоящих на пустой тарелке, перекрывают тепловой и световой диапазоны.

— Почему вы сами не ставите? — неожиданно спросил Месроп.

— Хороший вопрос, — сказал Адам. — Ответа не будет. Хотя… А, плевать! С каждым разом время работы сокращается наполовину. Все мы там были по нескольку раз. У человека, зашедшего впервые, работает по максимуму, то есть жалкие семь-восемь часов.

— Радиация? — поднял брови Месроп.

— Никакой. Но мы становимся мечеными. А людей у нас мало. Почти все здесь.

— Я там был несколько раз.

— Да, но без аппаратуры.

— Действительно… — задумчиво сказал Месроп.

— Вот видите! Даже если это и магия, то какая-то странная. Как бы это сказать… Научная? Нет. Последовательная? Не то. Есть в ней система. Близко, но не то. Забыл термин.

— Избирательная?

— Похоже, но… Впрочем, неважно.

Адам задумчиво повертел рюмку, положил ее на стол. Сказал, что разговорчики про магию — ерунда. Достаточно нарушить второй закон термодинамики или, еще лучше, причинно-следственный детерминизм, а тогда, пожалуйста, все что хотите! Месроп кивал, соглашаясь, потом вдруг прищурился и спросил, не встречались ли они случайно лет пять назад в Лозанне, на диспуте по металогии? А когда собеседник, улыбнувшись, стал перечислять все выпитое и съеденное на диспуте, Месроп рассердился и спросил, какого же черта он полез в это дерьмо. Виктор задремал в кресле, но и сквозь дрему слышал, как Адам объяснял Месропу, в какую клешню он попал, а потом возник еще один голос — Виктор приоткрыл глаза и обнаружил в комнате очкастого Широкоплечего. Широкоплечий говорил что-то о долге и чести. Виктор понял, что это и есть главный профессионал, и заснул.

— Давайте перейдем в соседнюю комнату, — тихо сказал Широкоплечий, молодой человек спит.

Месроп и Адам глянули на Виктора, поднялись, при этом Адам опрокинул свой бокал, виновато улыбнулся, и они вышли.

В соседней комнате Широкоплечий сказал, что все, о чем договорились с Адамом, остается в силе, мало того, он лично обещает поддержку. И ушел на кухню.

— Негодяй, — прошипел ему вслед Адам, — все они негодяи. И мы тоже, потому что работаем на негодяев.

Он сел на диван и подогнул под себя ноги. Раскачиваясь из стороны в сторону, совершенно пьяными глазами таращился на Месропа, потом икнул и повалился набок.

Месроп никак не мог вспомнить его фамилию, да и звали раньше Адама иначе. Веселый крупный мужчина, полбутылки коньяку для него что глоток. Ослаб, годы…

Он с отвращением понюхал пиво и бросил банку под диван. Отхлебнул коньяк прямо из горлышка. Адам открыл один глаз и томным голосом сказал:

— Совсем другое дело, не правда ли? Я же помню, что в Лозанне ты от пива бегал, как черт от ладана.

Со стоном оторвав свое тело от дивана, он сел, озабоченно пощупал живот и со вздохом сообщил: