Времени нет
Шрифт:
— Я тебя и трезвого за пару раундов уклада, а уже пьяного…
Эдем понимал: завтра никакого боя уже не будет. Лекарство от поражения Митча, которое может вернуть Эдему жизнь, не нужно настоящему Виктору Шевченко.
— Это мои проблемы. Хочешь драки — устраиваем ее сейчас. Или ты как девственник старшеклассника: на словах перетрахал половину двора, а как только впервые дошло до дела, не смог поднять маленького дружка на бой?
Борец сделал шаг вперед, толкнул Эдема грудью — и потому пришлось отступить.
— Через
Борец удалился.
Эдем стоял посреди комнаты, блуждая взглядом по дипломам и фотографиям на стенах. Как же случилось, что Артур, последний и единственный друг, изменил? Чем Эдем это заслужил?
Он прошелся по бумагам и папкам на столе, словно в чужих медицинских карточках мог скрываться ответ.
Что ж, нужно было готовиться к бою. Похлопывая по карманам в поисках телефона, Эдем нащупал что-то жесткое. Поцарапанная коробочка с двумя пилюлями, которую Затойчи дал ему перед вечеринкой.
Вот теперь и пора взбодриться, решил Эдем и проглотил первую.
Артур мог ждать его в коридоре. Эдему показалось, что тогда, в дверном проеме, тот готов был что-то сказать, признаться, выговориться, но не решился из-за лишних ушей. Возможно, теперь, когда Борец ушел, он все объяснит. Почему их дружба вдруг стала ненавистной Артуру? Не могла же кража пистолета так круто все изменить.
Но Артура в коридоре не было. Эдем дошел до лестницы, и ноги повели его не вниз, а вверх, в палату, где лежало его сознание. Эдем толкнул дверь, впуская в палату полосу болезненного больничного света. На фоне окна выделялся склоненный над кроватью силуэт. Аристократическая осанка, осиная талия, волосы до плеч.
— Инара, вы здесь.
Инара выпрямилась. И хотя Эдем не видел ее глаз, но не сомневался, что они нацелены на него тысячей вопросов.
— Я думала, он пришел в себя, — Инара обхватила себя за запястье. — Иначе как вы могли узнать время, когда я не умела плавать, о моих юношеских мечтах, о колледже, в котором учат быть счастливыми?
Эдем не включил свет. Лицо больного темным пятном контрастировало с желтой простыней и подушкой, и только кончик носа попадал в полосу света, падающую из окон напротив.
— Значит, он помнил, — продолжила Инара. — Помнил этот день и все, о чем мы говорили. Как он рассказал вам об этом? — теперь ее тон стал требовательным. — С ностальгией о молодости, с сожалением… С чего вообще он начал этот разговор? И что он еще говорил вам о нас? Это по его просьбе вы предложили мне возглавить будущий колледж?
Эдем споткнулся о ножку кровати, задел палку, и тот подвинулся. Он подхватил его, чтобы не хлопнул об пол, и бросил на соседнюю кровать.
— Правильно будет задать эти вопросы не мне, а ему, когда он придет в себя, — сказал Эдем, а мысленно добавил: «Случиться это должно в воскресенье».
Если
— Мне пора, — добавил он.
— Убегаете от моих вопросов?
— Меня вызвали на бой, и у меня пол часа, чтобы доехать в нужное место, надеть перчатки и выйти на ринг.
— На ринг? Вы не похожи на человека, решающего проблемы кулаками, — он взял сумочку в обе руки. — Значит, уехали? Может, в машине вы будете откровеннее.
3.18
До магазина оставалось еще пятнадцать километров, которые нужно было преодолеть через десять минут. Это означало не сбавлять скорость ниже, чем девяносто километров в час. Зато гнал быстрее. Машина стонала, подпрыгивая на ухабах, но водителю было не до ее жалоб. Он опаздывал в магазин за игрушкой для дочери. Служба доставки перепутала и прислала Затойчи не тот заказ, так что пришлось взять дело в свои руки, чтобы сегодня вечером у малышки, когда она встретит отца у порога, блестели глаза. Ведь она была послушной девочкой и заслуживала исполнения желаний.
Телефон прыгал на торпеде. С него раздалась мелодия, установленная на номер жены. Зато раз сбросил — лишний шум отвлекал его.
Телефон снова зазвонил. На этот раз Затойчи немного заколебался, но все же сбросил вызов.
Телефон зазвонил в третий раз. Значит, дело было серьезное. Не снижая скорости, Затойчи приложил телефон к уху. В других обстоятельствах он не позволил бы так грубо нарушить правила собственной безопасности.
— Говори, — велел он.
— Твоего босса показывают по телевизору, — забарабанила жена, желая передать как можно больше информации, пока у мужа не хватило терпения. — Он бьется. Дерется! С другим миллионером.
Что ж, Затойчи мог такое вообразить. Кто очень обидел Виктора Шевченко, раз он поднял руку на человека и попал в новости. Может, все произошло сегодня вечером на аукционе, но журналисты узнали об этом только сейчас.
— Ясно. Приеду — посмотрю, — Затойчи собирался завершить разговор.
— Папа, они дерутся прямо сейчас! — телефон перехватила дочь. — У твоего начальника красные перчатки. А тот, другой, все время пытается попасть ему в лицо.
А это уже звучало странно.
— Они что, на ринге?
— Я и говорю, — в мобильнике снова звучал голос жены. — Они бьют друг друга в прямом эфире! Твой босс и другой бизнесмен, тоже миллионер. Хотя он не похож на миллионера, скорее на спортсмена. Слышишь? Ему снова врезали по ребрам! Чтобы после такого боя тебе не пришлось искать другого начальника.
Зато пришлось-таки снизить скорость.
— Вы перепутали. Не может этого быть. Это какой-нибудь другой Шевченко.
Женщина прибавила громкости в телевизоре, и Затойчи убедился, что ничего она не перепутала.