Временные трудности. Трилогия
Шрифт:
– Нужно ускориться. Время на исходе.
– Ну не бежать же.
Егор вернул табличку на дверь магазина, благо проходили мимо. Она взяла его под руку и, заглянув в лицо, сказала: «Благодарочка, гражданин начальник».
Глава 4.
Вацлав ждал их в своей комнате. Вскочил, когда они вошли, и бросился было обниматься, но девушка решительно уперлась ему руками в грудь.
– Выпить есть?
Вацлав поскучнел и вышел. Егор посмотрел на себя в зеркало и подумал, что стоит вернуть постовому его барахло. Взгреют ведь, а он очень помог. Но потом решил, что нет. Пусть наказывают. Как
Вацлав вернулся с бутылкой водки и небольшим, вкусно пахнущим свертком. Положил принесенное на стол и, ни на кого не глядя, сказал.
– Переодеться тебе скоро принесут. Мне надо идти. Внизу малец сидит. Если что понадобится, ему скажите. Он понимает.
И ушел. Девушка села за стол и откупорила бутылку. Егор тоже подсел к ней. Очень хотелось есть.
Она, должно быть, истолковав неправильно, плеснула в два стакана понемногу. Он не стал отказываться. Выпили молча. Пожевали. Она молчала, а он не знал, что говорить. Он чувствовал, что-то изменилось, но не понимал, что именно.
– Егор, ты не хочешь со мной за бугор рвануть? В Швейцарию или в Штаты.
Он чуть не поперхнулся от неожиданности. Вот это прогресс! Впервые его назвали по имени.
– Ты меня удивил!
– Я серьезно. Мы, с нашими знаниями, там точно не пропадем.
– Юра, я не поеду. Не вижу я там себя. Я не поехал в Оксфорд или там в Кембридж, хотя была возможность выбрать любой ВУЗ. Много денег мне не нужно – у меня никогда не было нужды в деньгах. Это правда, что не в них счастье. Попробую найти своё счастье здесь. Если жив останусь. Найду вот такую, как ты, только настоящую. В смысле… ну, ты понял. Детей заведу. У тебя есть дети?
– Нет. Насколько мне известно. Не сложилось как-то. Но обязательно будут. После войны будет много ничейных детей. Усыновлю или удочерю кого, – она разлила по стаканам, и они снова молча выпили. Егор поддержал:
– Всегда есть ничейные дети. Мою зарплату на счет одного детдома перечисляют – я был там как-то… Очень много ничейных детей.
– Откуда лавэ? Ты ж говорил, что отец какой-то полкан у тебя. А тут Оксфорды с Кембриджами.
– Полкан, – Егор усмехнулся, – На мать всё записано. Очень хороший бизнес. А я единственный ребёнок. Ты знаешь, как я в детстве черный пояс получал? Ко мне из Кореи толпа сенсеев самых главных прилетела. И аттестовали меня в личном спортзале. Обидно тогда как-то стало. Я потом в самую обычную секцию бокса начал ходить.
– Ну, а спецназ зачем? Адреналина не хватало или ордена и медали манили?
– Не знаю, – честно ответил Егор, – Я после школы с отцом поругался и в армию ушёл. Внутренние войска. Родитель подсуетился – в дивизию Дзержинского попал. Считай дома. Там на краповый сдал. Потом на юридический по стопам отца. По окончании тоже было много вариантов. Очень злачные и перспективные варианты, надо признать. Но это всё очень было похоже на тот черный пояс. И я опять пошел в обычную секцию… Там тоже оказались сенсеи. Через год внеочередное звание. Группу дали. А в ней ребята по 10 лет отслужили. У нас прапорщик один был… Да что там… Наливай, раз взялся.
Выпили.
– Ну, вот в общем и вся биография. У тебя интересней, – закончил Егор.
– Странный ты какой-то. Неправильный. Вернее, нетипичный. Я вас по-другому себе представлял.
– Интересно узнать.
– Да ничего интересного не скажу. Шаблоны сплошные прут. А ты… – она задумалась, – Если б я такую шнягу от кого-другого услыхал, ну или точнее, не здесь и не сейчас – не поверил бы ни за что. Даже в голове не помещается. Я думал, вы совсем другие. Ну, наверняка большинство и есть другие. Но если существуют и такие уникумы, значит, не все ещё потеряно… Может, и Союз возродите. Не как страну, а как модель общества. Коммунисты ж, как их ни поливали потом грязью, показали всему миру, что тема рабочая. Со своими недостатками, конечно, но работало всё. И была могучая империя, а не банановые республики.
Она посмотрела на пустую бутылку. Потом порылась в саквояже, достала деньги и вышла. Через пару минут вернулась.
– Может, кто и возродит, – продолжил разговор Егор, – Но это уже точно без нас. А ты коммунистом был?
– Нет. Не успел. Кандидатом в члены партии был, а потом рухнуло всё. Сначала я рухнул, а потом вся страна. Независимо друг от друга, но одновременно.
– Со страной я знаю. Гуглил когда-то. Ты-то чё рухнул? Че там за адмирал такой?
Её глаза сузились. Буквально на мгновенье взгляд стал неприятным и злым, но потом она махнула рукой:
– Да какие теперь секреты. История достаточно тривиальная. Сука он был, а не Адмирал. В 91-м нашу группу забросили в одну дыру с жарким климатом и плохой водой. Умные головы видели, к чему всё идет и решили вывезти кой-какое оборудование. Какого на всём шарике тогда ни у кого не было. Последнее слово, как говорится, науки и техники. Дорогущее, понятно, просто ужас. Че там оно мерить могло – до сих пор не понимаю. Ну, нас там и встретили из всего, что только можно. Нас ещё на старте продали – всё они знали. И пути отхода и точки эвакуации. В общем, прижали нас крепко. Я один ушел. С месяц где-то бродил там, пока выбрался. Чуть с ума не сошел. Или сошел. Вернулся, в общем, в Союз. Начал разбираться. А там всё это только он один мог устроить. Только с его возможностями. Понятно, что не сам он был, но другие ещё выше сидели. К нему только добраться смог. Говорю, мол, так и так, а он даже отпираться не стал! Достал книжицу и чек мне нарисовал. На стол положил и говорит мне, сука такая: «Вы свободны, капитан третьего ранга». Я в чек взглянул, а там сумма ого-го!!! Ну, я его и … – она хлопнула кулаком по ладони.
Потом замерла, прислушиваясь. Резко развернулась уже с револьвером в руке и мягко, но очень быстро переместилась к двери. Егор тоже достал ствол и выглянул в окно. Вроде всё спокойно. Они обменялись взглядами и она, спрятав ствол, толкнула дверь. За ней стоял малец лет тринадцати с двумя бутылками. Она забрала бутылки, ласково потрепала его по голове и вернулась на место. Радостно потерла руки и откупорила одну.
– Мне хватит, пожалуй, – сказал Егор, – я так посижу.
– На то ты волен, – не стала спорить она и, выложив наган на стол, сказала, – Надо другие машинки найти. Тяжелый – работать неудобно. Я браунинг на рынке слил, как кипешь начался. Ушел, видать, как дети в школу.
Она махнула треть стакана и закурила. Егор помахал в воздухе рукой, разгоняя дым, и спросил.
– Ты когда за бугор?
– Решился всё-таки?
– Нет. Я ж сказал. Просто нужно как-то планировать дальше.
– Тактик ты. Я б даже сказал, стратег. Планировать ему надо.
– А всё-таки?
– Я с тобой останусь. Не прогонишь, чай, старика.
– Во как. Почему передумал?
– А тебе не похер?
– Нет, – уверенно сказал Егор.
– Забей.
– Объясни уж. Будь любезен.