Время ангелов
Шрифт:
Разумеется, она ничего не рассказала Юджину о своей связи с Карелом. Это ее очень беспокоило и не позволяло новой дружбе сделать ее счастливой. Сама суть ее существа, полная жизненных сил, устремлялась к Юджину, но все вокруг, как старая густая растительность, сохраняло едва различимый налет ее отношений с Карелом. Это та материя, из которой она состояла. И которая каким-то ужасным, неотвратимым образом представляла Карела. Та Пэтти, которая дружила с Юджином, являла собой всего лишь крошечную подающую надежды куколку внутри реальной Пэтти. Сможет ли она когда-нибудь рассказать об этом Юджину? Она думала, что нет.
Пока Пэтти смотрела вниз на оживленное, энергичное лицо Антеи Барлоу, она думала о предложении Юджина показать ей море. Станет ли возражать Карел? Было необычайно странно, что вообще такой вопрос мог возникнуть. И все же мысль о том, что однажды она сможет поехать с Юджином и увидеть море, наполняла ее особой чистой радостью.
— Извините, миссис Барлоу, — повторила она и стала закрывать дверь.
— Я рискнула послать ему записку по почте.
— Боюсь, он ее не прочел.
— Можно мне зайти на секунду? Я хочу кое-что оставить. Миссис Барлоу каким-то образом прошмыгнула мимо Пэтти в холл. Обеспокоенная, Пэтти поколебалась, а затем закрыла дверь. Она бросила быстрый взгляд назад на лестницу. В холле было мрачно и довольно темно, его освещала единственная голая электрическая лампа, висевшая посередине, распространяя вокруг тусклый свет, делавший все вокруг переменчивым и нереальным. Казалось, даже мебели неуютно при холодных жидких бликах. Плетеные стулья, стол с ножками из бамбука, современный сундук под дуб бесцельно громоздились вокруг. Пэтти стояла на месте и смотрела на Антею Барлоу. Она знала, что Антея — ее враг.
— Вы не возражаете, если я сниму пальто? Только для того, чтобы не замерзнуть, когда снова выйду на улицу. Мне кажется, сегодня холоднее, чем всегда. Начинает идти снег. Меня так волнует снег, а вас?
Пэтти теперь увидела, что волнистый черный мех пальто миссис Барлоу весь усеян мельчайшими белыми кристалликами, как будто покрыт каким-то тончайшим кружевом. Тяжелое пальто шлепнулось на спинку одного из стульев и оттуда соскользнуло на пол. Пэтти не подняла его.
— Что вы хотите оставить? К сожалению, я очень занята.
— Всего лишь эти подснежники. Маленький подарок священнику. Я осмелилась написать крошечную записку, чтобы передать вместе с цветами. Не правда ли, они прелестны?
— М-м-м, — промычала Пэтти.
Миссис Барлоу, плотная, в черном шерстяном платье с брошью в форме корзины цветов, похожей на бриллиантовую, достала небольшой бумажный пакет из какого-то тайника. Снежинки на ее меховой шляпе теперь растаяли и напоминали маленькие стеклянные бусинки. Она передала пакет Пэтти. Письмо было приколото к шуршащей бумаге. Взглядом, каким обычно смотрят на младенца, Пэтти разглядывала цветы, блестящие, как белая глазурь или мята. Они издавали легкий аромат.
— Такие милые, правда. Февральские красавицы, как называет их фольклор. Считается, что они расцветают второго февраля, это праздник Сретения в честь очищения Богоматери.
— Они хорошенькие, — неохотно признала Пэтти.
— Эти расцвели рано и не могут ждать! Я думаю, они с островов Силли. Как и большинство ранних цветов. Маленькие глупышки, как я всегда их называю!
— Хорошо, спасибо, миссис Барлоу, а теперь…
— О, пожалуйста, позвольте мне остаться еще на минуту. Я не задержу вас, но я так много хочу спросить. Вы знаете этот призыв реставрировать церковь…
— Я не знаю.
— О, понимаю. Я думала, отец Карел рассказал вам об этом.
— Священник ничего не говорил об этом. — Пэтти возмутила ее фамильярность.
— Что ж, возможно, он не рассказывает вам о таких вещах. Во всяком случае, существует план — отреставрировать церковь, и в связи с этим есть предложение, что отцу Карелу следует поехать в Америку для ходатайства о получении денежных средств.
— Боюсь, я ничего не знаю об этом, миссис Барлоу. А сейчас должна попросить вас… — Пэтти боялась, что Карел очень рассердится на нее за то, что она впустила эту беспокойную женщину в дом. Она испытывала почти суеверный ужас при мысли, что он может выйти на площадку и незваная гостья увидит его.
— Но это очень важно. Завтра состоится собрание комитета, вот почему я очень хочу перемолвиться словечком с отцом Карелом. Как вы думаете?..
— Извините.
— Он болен?
— Нет, не болен, — сказала Пэтти. Ей не понравилась перемена тона. Миссис Барлоу была решительной женщиной и отнюдь не такой глупой, какой выглядела.
— Но я хотела сказать, может, он чувствует себя несколько перегруженным? Всем нам жизнь иногда начинает казаться не по силам, не правда ли? Мы становимся немного неуравновешенными, немного подавленными, немного…
— Священник совершенно здоров, — сказала Пэтти.
— Я была бы так рада побеседовать с ним. Полный сочувствия посторонний, не имеющий большого опыта… может, мне даже удастся помочь. И в действительности я…
— Извините, нет, — отозвалась Пэтти.
— Мне бы так хотелось что-нибудь, хоть что-нибудь сделать.
— Я очень занята, — сказала Пэтти.
— Да, мы все заняты, особенно мы, женщины. Мне очень жаль, что вы не позволяете мне помочь. Помогать людям — вот моя цель. Например, я была бы ужасно рада покатать Элизабет в моей машине, когда погода немного улучшится.
— Элизабет? — переспросила Пэтти. Она с изумлением всматривалась в широкое, до безумия восторженное лицо, влажное и покрасневшее, как вареный рак. — Элизабет? Откуда вы знаете о мисс Элизабет? — говоря так, она подумала о девушке привычным образом, как будто та была преступной тайной. Часто люди и не подозревали о существовании Элизабет. Карел считал, что так будет лучше. Даже Юджин пока не знал, что в доме есть еще одна девушка. Пэтти все не решалась рассказать ему, отчасти потому, что так же звали его пропавшую сестру.
— Ну, знаете ли, приходские сплетни. В этом приходе ничего невозможно удержать в тайне. Боюсь, все мы — толпа настоящих старых пустомель.
— Но это не настоящий приход. Здесь нет людей. Не могу понять, как…
— Элизабет, должно быть, иногда немного скучает. Так тяжело для молодой девушки! Я была бы так рада прийти и поговорить с ней.
— Думаю, вам лучше уйти, миссис Барлоу.
— Конечно, у нее есть вы и Мюриель. Почти семья. Наверное, вы все очень преданы отцу Карелу. Я знаю, вы преданы, Пэтти. Можно мне называть вас Пэтти? В конце концов, мы встречались уже много раз. Вы уже давно служите у отца Карела, не правда ли?