Время безумств. Роман
Шрифт:
– Во время работы я никогда не обращаю внимания на внешность. Бизнес есть бизнес. Мне не важно, красив клиент или нет. Главное – его платежеспособность.
Секретарь-референт как-то неприятно усмехнулся и повторил:
– Да, конечно. Главное – платежеспособность. Во всех смыслах.
Нина быстрым шагом пошла к себе, досадуя на разгоревшееся стыдливым румянцем лицо и пытаясь понять, о чем же говорил этот противный парень. Что не о работе, было ясно и дураку…
Оставшиеся наедине Воронцов и Бородец пытливо посмотрели друг на друга.
– Извини, мой
– А что, в этом есть смысл? – гость удивленно приподнял одну бровь. – Мадам одинока и нуждается в утешении?
Георгий медленно побарабанил пухлыми пальцами по полированной столешнице.
– Не знаю, не знаю. От нее как раз муж ушел, она переживает здорово. Но учти, она вся какая-то чересчур уж правильная. Она мне как-то раз говорила, что главным человеческим пороком считает непорядочность.
Воронцов чуть слышно фыркнул.
– Непорядочность? Да в это понятие всё что угодно втиснуть можно, оно резиновое какое-то…
Бородец согласно покивал головой с солидной лысиной на макушке.
– Вот именно. Но, повторяю, от нее полгода назад ушел муж, бесприютная она теперь, одинокая, как потерявшийся щенок, так что может что и получится. Хотя есть и неприятные нюансы. Вдруг влюбится и жить без тебя не сможет? – лукаво дополнил он.
Воронцов вскинул глаза к потолку, призывая невидимых свидетелей.
– Да бабы в принципе любить не умеют. Уж поверь мне. Ты же знаешь, у меня было немало женщин, и каждой от меня нужны были только деньги, чем больше, тем лучше. Я их интересовал лишь как возможность приятной бесхлопотной жизни. Хотя я вроде и сам по себе неплох. Но любая без ненужных угрызений совести променяла бы меня на более выгодный экземпляр. Что, кстати, несколько раз и случалось.
Собеседник хотел что-то возразить, но запнулся на полуслове и лишь смешно почмокал губами, будто пытаясь проглотить застрявший в горле комок. Воронцов ехидно заметил:
– Конечно, тебе неприятны мои слова, ведь одна из них твоя сестра, но уж извини, что есть, то есть.
– Да ладно, – Георгий неловко взмахнул рукой. – Чего прошлое вспоминать? Геленка все равно давно отчалила с просторов нашей родины.
Даниил скептически поджал нижнюю губу.
– Отчалить-то она отчалила, но периодически мне позванивает, весьма откровенно намекая на неземную Константин мне любовь и желание вернуться обратно. Видимо, заграничный муженек не так хорош, как она думала, меняя меня на него.
– Вот как? – Бородец откровенно сконфузился. – Да, для меня сегодня день открытий чудных. Нам-то она вовсе другое говорит. К себе, правда, не приглашает.
Даниил поболтал в чашке остатки кофе, оценивая, допить или не стоит. Решив, что кофе уже слишком холодный и невкусный, небрежно вернул чашку на столик.
– Вот-вот. Потому что этот ее арабский миллионер скуп до жмотства. Насколько я знаю от наших общих знакомых, они даже не в своем доме живут, хотя ему это вполне по средствам, а снимают малюсенькую квартирку где-то на самой окраине Дубая, в дешевых кварталах. Мне говорили, где, но я не запомнил, просто неинтересно. Нужно признать, что восточные набобы, разбогатевшие на нефти, большей частью чрезвычайно экономные, так что он не один такой. Просто Гелена ничего подобного не ожидала, была уверена, что с ним будет в золоте купаться.
– Да ну ее! – с досадой заявил Георгий. – Она сама себе такую жизнь выбрала, никто не заставлял. Если сильно не нравится, могла бы все бросить и вернуться. Гражданство у нее наше, она его не поменяла.
– Она слишком горда, чтоб вернуться побитой собакой, – поправил его Воронцов. – Вот если б она дождалась от меня обнадеживающих слов, тогда да, вернулась бы исключительно из-за моей страстной любви, и сообщила об этом всем своим родным и знакомым. Вот только звать я ее не собираюсь.
Георгий измученным движением растер затылок.
– Меня волнует не Геленка с ее закидонами, а твое положение. Если не у нас, то где ты возьмешь такие деньжищи?
К его удивлению, Воронцов слишком уже небрежно передернул плечами.
– Выкручусь как-нибудь. Уверен, деньги от министерства обороны придут довольно быстро. Ну, насколько это возможно от государственной структуры. Но давай прощаться. И у тебя, и у меня дел полно.
Хозяин поспешно поднялся и пошел вместе с гостем к выходу, на ходу говоря:
– Ты все-таки подумай над моим предложением. Уверен, это реальный выход.
– Это поухаживать за твоей замшей? – открывая дверь, насмешливо уточнил Даниил.
– Ну да, – кивнул Георгий.
Воронцов вовсе не думал заниматься подобной ерундой, но, чтоб не спорить- на них вопросительно смотрел выпендристый секретарь,– ответил:
– Ладно, подумаю! – и вышел.
Едва за начальником закрылась дверь, как Игорь с саркастичной ухмылкой проговорил себе под нос:
– Прямо «Служебный роман» в натуре. Интересненько будет понаблюдать за этой надменной цацей, когда ее вокруг пальца обведут. Что она делать-то станет? Забавно жизнь поворачивается.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Нина попрощалась с неутомимой Капитолиной Николаевной, пожелавшей ей на выходных непременно предаться приятным «бэзумствам», и медленно отправилась домой. Ноги просто не шагали, до того не хотелось в пустую квартиру. Дочери наверняка дома нет, в последнее время та появлялась только под утро, и что с этим делать, Нина не знала. Бывшему мужу до дочери не было никакого дела, все его время и силы отнимала молодая жена.
Да и выслушивать его несправедливые обвинения, что она-де ни на что негодная мать, не хотелось совершенно. Нина была даже готова предложить Станиславу забрать дочь, чтоб показать ей, неумехе, каким должен быть подлинно ответственный родитель, но ей было жаль Ирину. Она не думала, что Нелли будет к ней добра.