Время бусово
Шрифт:
Уже несколько веков готы в союзе с другими германскими племе-нами двигались от пределов Балтийского моря, называемого ими Гот-ским, на юг, к берегам Понта Эвксинского и Сурожского моря. Надоело бороться с холодами и неурожаями, к теплу потянуло. Из лесов сумрач-ных в степные просторы. Зажатые между кельтскими племенами на за-паде, несколько веков уже находившимися под рукой могучего Рима, и славянскими: ляшскими, богемскими, хорватскими и словенскими — на востоке, они текли на юг. Текли воинственные и необузданные в своем яром стремлении раздвинуть пределы обитания во все стороны, покло-нясь Одину или Вотану, богу войны и хозяину Вальхаллы, где прекрас-ные, золотоволосые и воинственные девы-валькирии ублажают избран-ных воинов, павших в бою. Уже не раз и не два они значительно тесни-ли Римскую империю по всей границе соприкосновения, где воинской хитростью, где живой массой сметая одетые в броню хваленые своей непобедимостью римские легионы. Римляне, а точнее воины Юлия Це-заря, а, возможно, и он сам, впервые в мире дали им названия германцы и тевтоны, выдворяя их за пределы своей империи.
Римские императоры вначале пытались завладеть землями герман-цев, но когда им это не удалось, пробовали брать их на свою воинскую службу. Германцы, в том числе и готы, охотно шли на службу Империи, но так же быстро как шли, так же быстро и изменяли. Но при этом они обучались воинскому мастерству, тактике и стратегии.
На службе римских императоров германские вожди — герцоги и эделинги впервые познакомились с новой верой — верой в Христа и вскоре стали исповедовать эту веру, не забывая, однако, и своих древ-них богов, особенно Великого Одина — покровителя германских воинов.
Раньше, в глубокой древности, они веровали в бога Солнца и по-всюду возили его изображение — большой медный диск, запрягая для того в специально предназначенную телегу белого коня. Без изображе-ния Солнца не обходилось ни одно празднество. Но время подтачивало старые обычаи и вводило новые. На смену диску-солнцу пришел Один и другие боги, которым они поклонялись не в храмах, как греки или рим-ляне, а в лесу или в горах. Если же раньше на тинг приглашались жрецы и шаманы, а также женщины-прорицательницы, которые, гадая по поле-ту птиц, ржанию лошадей, по внутренностям и лопаткам животных, предсказывали далекое и ближайшее будущее, то теперь все чаще и ча-ще на совет приглашались священнослужители, епископы. Новые пред-ставители церкви давали не только совет, но могли что-то при необхо-димости написать руническими знаками или же при помощи алфавита, созданного епископом Ульфилой.
Раньше на тинге решались не только дела войны или мира, но и выбирались вожди и старейшины племен, проходили посвящения юно-шей в воинов, а также разбирались споры между соплеменниками и со-седскими племенами, вершились суды. На тинге предателей приговари-вали к повешиванию и тут же исполняли приговор на глазах всего пле-мени, в назидание другим. Тех же, кто проявил трусость в бою или со-вершил иные гнусные преступления против сородичей, по решению тинга бросали живыми в болото, и осужденные таким образом тати и трусы умирали долгой и мучительной смертью. С появлением конунгов и королей многие символы власти перешли в их руки, в том числе и су-дебные, и тинг стал терять свое первоначальное значение. Теперь это был скорее совещательный орган при короле, да и то состоящий из его же ближайшего окружения, а не из всей мужской части племени или рода.
В зале дворца, где собрались вожди, стоял бесконечный людской гам. Людские голоса перемешивались со звоном оружия и броней, с тяжелой поступью воинов. Но вот Германарех, которому, как конунгу и королю, а также как одному из самых уважаемых и заслуженных воинов и ярлов, было поручено председательствовать на тинге, ударил в брон-зовый гонг. Тягучие звучные звуки превысили остальной шум и заста-вили собравшихся притихнуть.
— Вожди! — зычно крикнул Германарех. — По вещему завету нашего повелителя и конунга Книва, который, я уверен, теперь обитает в садах Вальхаллы в объятиях прекрасных дев-валькирий и взирает оттуда на нас, мы собрались тут, чтобы обсудить вопрос: быть походу в земли римлян или же продолжать теснить варварские племена славян?
Гул одобрения прокатился под сводами дворца.
— Чтобы раз и навсегда решить этот вопрос, каждый из присутст-вующих должен высказаться прямо и открыто, куда идти. Начнем со старших, самых известных и самых опытных вождей. Герцог Армий, твое слово!
Белокурый гигант, потомок западной ветви готских вождей, зако-ванный в броню, но без шлема, отчего его светлые волосы рассыпались по плечам, выхватил из ножен свой двуручный меч и крикнул, словно отдал команду своим воинам:
— На Рим! — и уже более спокойно повторил, поясняя: — На Рим, ибо там золото, серебро, утонченные и изнеженные белотелые римлян-ки.
Его слова тут же были покрыты дружным стуком рукоятей оружия о металлические доспехи и одобрительными возгласами, что означало наличие в зале большого количества сторонников похода в земли Рим-ской империи, где можно было разжиться не только рабами, продукта-ми питания, тканями, новым оружием, но и золотом, и серебром.
Традиция одобрять или не одобрять то или иное решение стуком, бряцаньем оружия, возгласами у готов была такой же древней, как и проведение тингов. Только раньше это делали бородатые воины всего племени, а теперь — вожди племен.
— Герцог Одакр, твое слово, — выкрикнул Германарех, как только Армий окончил сою короткую речь и стих шум одобрения этой речи.
Толстяк Одакр, относившийся к восточным готам, как и сам Гер-манарех, уже начинающий лысеть, без доспехов, лишь в воинском пла-ще до самых пят, пыхтя и отдуваясь, — в зале было достаточно душно от множества скопившихся людей, — достал свой меч и, подняв его над головой, высоким голосом, более похожим на женский, чем на мужской, визгливо пропел:
— На славян! На антов! На русов! Добудем себе рабов и скотину, что, впрочем, одно и тоже.
Зал загромыхал от дружного гогота. Всем понравилась шутка тол-стяка Одакра.
Переждав шквал смеха, Одакр продолжил:
— Идти на Рим за золотом можно, но нельзя забывать, что там рим-ские когорты, а это значит множественные и тяжелые потери с нашей стороны. У славян же пусть не столь много золота и серебра, но и ко-горт нет. С ними нам проще справиться. Поэтому я за то, чтобы идти на славян.
Нашлись приверженцы и у Одакра, так как зал наполнился лязгом оружия и криками одобрения.
— Понятно, — отреагировал Германарех и вызвал следующего: — Ярл Гуларих!
— Стремление ярла Одакра идти в земли славян, — подняв по при-меру предыдущих ораторов меч, стал не менее громогласно рассуждать Гуларих, военный предводитель рода вандалов, — и не идти в земли римлян понятно: он успел переродниться там с пограничными вождями и не желает похода на своих новых родственников.
— Это неважно, — бесцеремонно перебил его Германарех. — Ты куда идти призываешь?
— В Дакию. Или в Мезию. И ближе, и земли там богаче, чем сла-вянские. К тому же славяне сражаются ничуть не хуже римлян, предпо-читая, как и мы, кстати, смерть плену. А если и попадают в плен, то ра-бы из них никчемные. Того и гляди, что сбегут или еще хуже, хозяина ночью подкараулят и задушат голыми руками.