Время бусово
Шрифт:
— Сдюжишь ли?
— Постараюсь. В любом случае славы русичей не посрамлю!
— Тогда пусть Перун не оставит тебя свой милостью! — искренне пожелал своему богатырю князь Дажин.
Единоборцы, разогнав коней, управляя одними ногами, так как ру-ки обоих были заняты тяжелыми копьями и щитами, бросились на-встречу друг другу. Сближаясь стремительно, сшиблись — и оба долой с лошадей с треснувшими щитами. Но вскочили на ноги, отбросив уже ненужные щиты. Еруслан — проворно, вражеский богатырь медленно и тяжело. Опытному воину достаточно было одного взгляда, чтобы по-нять, каково отразилось падение на поединщиков.
— Кажись, нутро отшиб! — шепнул Дажину Ратмир, указывая на вражеского воина, копной сближавшегося на кривых ногах с Ерусла-ном. — Слышал, как о землю ухнуло, аж задрожало все?!!
— Может статься, что и отшиб, — был менее оптимистичен князь Дажин, — но стоит — гора горой! — И поправил на груди пряжку алого шелкового плаща — символа княжеской принадлежности.
Единоборцы вынули мечи. У Еруслана двуручный прямой и обою-доострый. У степняка — кривой, с расширяющимся концом, для более тяжкого удара по врагу.
Первым нанес удар великан-степняк. Но меч Еруслана, брызгнув искрами, отразил этот удар. И началось. Удары сыпались с одной и дру-гой стороны, железо скрежетало о железо. Даже дневной свет не скры-вал сыпавшиеся после ударов мечей искры.
Оба войска неподвижно, не сходя со своих позиций, наблюдали де-сятками тысяч глаз за поединком богатырей.
Степняк старался меньше двигаться и одним могучим ударом сра-зить русколанца. Еруслан же, умело отражая вражеские удары, посто-янно двигался вокруг чужого богатыря, отыскивая в его защите слабые места.
С каждым мгновением становилось заметно, что степняку все труднее и труднее наносить свои удары и отражать чужие. Движения его становились замедленнее, чем в начале боя.
— Кажется, наша берет, — шепнул с затаенной радостью воевода Ратмир Дажину. — Выдыхается вражий сын.
Но Дажин, сидя на своем белом, как и у Еруслана, в яблоках, коне, не отреагировал на слова воеводы. Его думы были не только здесь, на поле боя, но и там, с сотней Аслана, с детьми. Он себя уже не раз за се-годняшний день корил, что поддался на уговоры волхва и взял в поход своих сыновей.
Вражеский единоборец выдыхался. Он уже не делал попыток на-нести разящего удара, лишь вяло отбивал удары меча Еруслана. Но вот его левая рука скользнула за голенище сапога и, выхватив оттуда заса-пожный нож, метнула его в противника. Это был коварный прием, за-прещенный во время единоборств, и русколанское воинство возмущен-но ахнуло. Однако Еруслан был внимателен и не позволил врагу застать себя врасплох. Невидимый взмах кончика меча — и засапожный нож, дзинькнув, отлетел в сторону.
— Ах! Ты — так! — выдохнул Еруслан. — Тогда держись!
И его меч с невероятной скоростью закружил вокруг противника. Казалось, в воздухе образовался сплошной сверкающий круг, в центре которого был не русич, а сам бог войны Перун Громовержец.
Мгновение — и вражеский богатырь, пораженный мечом в горло, замертво рухнул на землю.
— Не бахвалься, идя на рать, — сказал, тяжело дыша, Еруслан, — хва-лись, идя с рати…
Радостный вздох облегчения пронесся по русколанскому воинству. Перун даровал русичу победу, а это уже хорошее предзнаменование. И русские дружины ликовали, словно забыв, что впереди их ждет крова-вый и беспощадный бой, и не всем из него выйти живыми. Многие от-правятся в Ирий к пращурам.
Жалобно взвыло противное войско и тут же, подчинясь приказу вождя и протяжным звукам длинных медных труб, двинулось на руско-ланцев.
Сражение началось.
СЕЧА В СТЕПИ
Предвечернее небо с двух сторон покрылось тысячами стрел. Их шелестом и свистом. Для устрашения врагов степняки применяли на своих стрелах глиняные свистульки, издававшие при полете душеразди-рающий вой. С помощью таких стрел иногда подавались тайные сигна-лы, понятные лишь для посвященных. Но вряд ли в этот раз.
Не дрогнули русколанские полки, ни на шаг не попятились. Еще до начала атаки часть славянских воинов спешилась и прикрыла червле-ными щитами себя и стоявшие позади них полки, соорудив из щитов так называемую «черепаху».
Стрелами и копьями встретили вражескую лаву из-за небольшого расстояния не успевшую набрать достаточного разгона, чтобы протара-нить соединенные полки русколан или, по крайней мере, глубоко вкли-ниться в их оборону.
— Держись дружней, вои, — подбадривал своих курян воевода Хват, прикрываясь своим каплеобразным щитом от сыпавшихся дождем вра-жеских стрел. — С нами Слава и Перун Громовержец! Метче бей ворога! Стрелами его, стрелами, да на копье, на копье! Бери пример с Бродича. Он уже со своим десятком сделал почин…
Бродич со своим десятком тут же, в челе курской дружины. Ловко орудует то луком, снимая вражеских всадников на дальних подступах, то копьем и мечом, когда те вламываются в строй русских дружин. Как и воевода Хват, он также беспрерывно что-то кричит, приободряя бли-жайших к нему воев. Его лицо и руки все в крови, в крови и светлые доспехи, но то чужая кровь — Боги берегут курского охотника от ран и увечий, от вражеских стрел и мечей, от копий и булав.
Дико ржут лошади, зло и гортанно кричат вои с обеих сторон, из-дают предсмертные стоны погибающие. Несмолкаемый гул стоит над степью…
Перед русскими дружинами образовался завал из конских и чело-веческих тел и трупов. Первая атака степняков захлебнулась, напоров-шись на яростное сопротивление. Однако за ней должна была последо-вать вторая. Такова уж была тактика степных орд: в непрерывных ата-ках изматывать противника. Но время шло, а последующих атак все не было и не было. Были только имитации атак: визжащие лавы степняков, выкатившись из-за своих передовых отрядов, пускали по две-три стрелы и, не доскакав до русколанских дружин, уносились прочь в тыл своей орды. Вряд ли такая тактика приносила им какую-нибудь выгоду. Вы-пущенные наобум, стрелы ощутимого вреда русичам не доставляли, наоборот, русколанские стрелы нет-нет, да и выхватывали в людском и конском потоке степняков очередные жертвы.