Время, чтобы вспомнить все
Шрифт:
Поначалу Артур без конца предоставлял Джо возможность поговорить о Кейт Драммонд, но вскоре понял, что Джо станет говорить о Кейт лишь в том случае, если Артур спросит о ней напрямую, а на это он решиться не мог. Артур стал также понимать, что разлучить Джо с бутылкой ему, увы, не удастся. Да он и не был уверен, что это следует делать. Если бы Артур подошел к этому вопросу благочестиво, ему пришлось бы вести с Джо душеспасительные беседы, уговаривать его, читать ему проповеди. Но благочестие Артура было совсем иного рода. Его другу уже было далеко за пятьдесят, он прожил свою жизнь, почти никому не причинив зла, и, по мнению Артура, Джо Чапин не так уж много получил от жизни. Даже если бы Артур набрался дерзости и попросил Джо больше не пить, в таком случае, по его мнению, он должен был предложить своему другу что-то взамен. У Джо была его
Когда стране наносится оскорбление, то мужчина пятидесяти девяти лет от роду, как бы сильно он им ни возмущался, скорее всего прекрасно понимает, что почти ничего по этому поводу сделать не может. А вскоре стало ясно, что защитить честь страны на фронте не сможет и его сын, которого призвали на службу, а потом отпустили из-за дефекта среднего уха, о котором прежде никто и не подозревал. Муж Энн, Стюарт Мазгроув, сопровождал своих университетских приятелей к военно-воздушной базе Консет и базам военно-морской авиации в Тихом океане, и Энн теперь проводила гораздо больше времени в доме номер 10 на Северной Фредерик, что доставляло Джо удовольствие, но, к сожалению, не только удовольствие, так как Энн снова начала доверять ему свои тайны и призналась, что, если бы не война, она бы развелась со Стюартом. Но даже отцу она решилась признаться лишь в том, что они со Стюартом оказались неподходящей парой и что из-за их несовместимости у него появились другие женщины, а у нее — другие мужчины.
— Что ж, после войны ты можешь предпринять новую попытку, — сказал ей Джо.
— Но не со Стюартом, — сказала Энн.
— Настолько все плохо?
— Что ж, может быть, я и попытаюсь. Я попытаюсь. Но возможно, он этого не захочет. Я все время надеюсь, что он встретит такую девушку, на которой ему захочется жениться.
Так и случилось: Мазгроув попросил у Энн развод, и она его дала. Но он не женился на другой девушке. Вместо этого он стал умолять Энн вернуться к нему и снова попробовать жить вместе. Энн согласилась и во время его отпуска вернулась к нему. Она ушла от него среди ночи. Сбежав из вашингтонского отеля, она дождалась на железнодорожной станции первого утреннего поезда и вернулась на Северную Фредерик, в дом номер 10.
Это было в 1944 году.
— Что же на самом деле случилось? — спросил Джо. — Я в таких делах неплохо разбираюсь, так что ты можешь мне довериться.
— Нет, не могу. Это связано с сексом, и изменить тут ничего нельзя.
— Понятно, — сказал Джо. — Что ж, по крайней мере ты не вышла за него снова замуж. Ты с нами, в нашем старом доме. Ты знаешь, ведь этому дому уже почти сто лет — нашей старой развалине. Мрачный старый сарай, но я его люблю. А ты?
— Похоже, что я тоже его люблю. Я все время сюда возвращаюсь, — сказала Энн.
— Не волнуйся, у тебя будет свой собственный дом. Ты встретишь человека, которого полюбишь, а сюда будешь приводить своих внуков.
— Ты хотел сказать, твоих внуков.
— Конечно, я имел в виду моих внуков. Твоих детей, моих внуков. Но ты можешь привести сюда и своих внуков тоже. Может, и Джоби, или Джо, как он предпочитает, чтобы его называли, женится и будет жить в этом доме, хотя не думаю, что доживу до этого дня. Насколько
— Скорее всего, — согласилась Энн.
— Я доживу свою жизнь здесь, и твоя мать тоже, но после того как ее не станет, могу поспорить, вы с Джоби его продадите. Что ж, почему бы и нет? Содержать его дорого, да и где найдешь таких людей, как Мариан и Гарри? Я все же рад, что у вас были такие вот Мариан и Гарри. Вы сможете рассказать своим внукам, как приятно, когда тебе служат такие приличные, толковые и достойные люди. Насколько я слышал, появился новый вид прислуги под названием «детская няня». Пятьдесят центов в час, слушай радио, ешь все, что хочешь, из холодильника, и никто не считает, сколько именно ты съел. У нас в офисе есть молодой парень, который считает, что нас с Артуром давно пора отправить на гильотину. Так вот, я слышал, как он жаловался на подобных нянь: они воруют его сигареты, а уходя домой, уносят с собой полфунта масла, при том что им платят пятьдесят — семьдесят центов в час. Этот парень, из-за того что у нас есть слуги, смотрит на нас свысока, а сам жалуется на качество своейприслуги. Где же здесь последовательность? Мне так и хотелось сказать ему: «Фрэнк, у тебя такая прислуга, которой ты заслуживаешь. Ты попроси Мариан и Гарри работать на тебя, предложи им любые деньги — посмотрим, что получится». Да они его высмеют, потому что Гарри куда больше джентльмен, чем Фрэнк, при том что Фрэнк — член коллегии адвокатов, а Гарри — дворецкий, если, конечно, такое различие теперь хоть что-то значит, в чем я весьма сомневаюсь. Я полагаю, дело в том, что люди вроде нас относились к своим слугам не хуже, чем к собственным детям. Но Фрэнку этого не понять.
Джо улыбнулся, и Энн улыбнулась ему в ответ.
— Считается, что после шестидесяти ты уже можешь себе позволить подобные высказывания, но я безбоязненно позволял их себе и в пятьдесят, и в сорок, и в тридцать. С тридцати лет мои взгляды почти не переменились.
— Зачем же их менять, если ты и тогда был прав?
— Еслия был прав, — сказал Джо. — Что-то в жизни не меняется, но сами люди меняются. И это заявление не такое уж противоречивое, как кажется. Мои взгляды с тридцатилетнего возраста не сильно изменились. Я имею в виду, я верю в то же самое, что верил тогда. Но сам я, конечно, переменился. Стоит посмотреть на меня, и это сразу видно. И ты переменилась. Все мы меняемся. А кстати, как поживает та славная девушка, твоя приятельница Кейт Драммонд?
— Ну она-то как раз и не изменилась.
— Как это так — не изменилась? Ну-ка расскажи мне.
— Она выглядит так же, как выглядела, когда мы жили в одной квартире. Точно так же.
— Красивая, умная, милая, — сказал Джо. — Да?
— И все еще влюблена в того же самого человека.
— Своего мужа, — добавил Джо.
— Нет, Кейт была влюблена в кого-то другого, и, кто бы он ни был, она все еще в него влюблена. Но со своим мужем она счастлива. В этом, наверное, тоже есть некое противоречие.
— Конечно, Энн, в жизни много всего противоречивого. Мне кажется, что твоя подруга Кейт может быть счастлива и одновременно все еще любить другого человека. Мне она необычайно понравилась. И хотя я не был с ней близко знаком, я думаю, что она замечательный человек.
— А я ее просто люблю, — сказала Энн.
— Да, вы были близкими друзьями. Что ж, ты, наверное, устала.
— А ты хочешь почитать. Что ж, пойду, мой милый мужчина, мой замечательный папа.
Энн поцеловала отца и поспешно вышла из комнаты, не догадываясь о том, что это была их последняя задушевная беседа.
Между Джо и Эдит установились отношения, которые нельзя было назвать враждебными, но начиная со дня гневного признания Эдит, они все больше удалялись от своей любви. Собственно, любви уже как таковой и не было, но они продолжали жить в одном доме, вместе завтракали и обедали и совершали все ежедневные дела, которые обычно совершают люди, живущие бок о бок. Эдит могла рассчитывать, что Джо оплатит все их счета и будет вести себя как положено «показному» мужу. «Мистер и миссис Чапин получили большое удовольствие…», «Мистер и миссис Чапин сожалеют…», «Мистер и миссис Чапин обратились с просьбой…», «Мистер и миссис Чапин были среди…» И разумеется, ни у прессы, ни у окружавших их людей не было никаких доказательств того, что их отношения переменились, и никаких на этот счет подозрений. Эдит и Джо, как и все в их возрасте, старели, но в отличие от многих людей их возраста продолжали относиться друг к другу с той подчеркнутой вежливостью, с которой относились всю свою жизнь.