Время дождя

Каршева Ульяна

– Но что там с вами... – донёсся встревоженный голос Эйлилла, который немедленно пошёл следом за травником.

Закрыв глаза, Сашка сумрачно думала: "А вот любопытно: у них тут войны ведомств не будет? Из-за того что один первым раскрыл местонахождение цвергов? А второй не успел передать своим?" Она ощущала, как девушка-эльф уже молча стянула с неё куртку, почти не задев кистей рук. Точней – особенно осторожно снимая рукава.

– В прошлый раз ноги, – задумчиво сказала Кэйтрия, становясь перед Сашкой на корточки. – В этот – руки.

Сашка как глянула на неё – и в слёзы. А если руки навсегда

останутся неповоротливыми культями?!

– Ты что? Ты что? – испугалась Кэйтрия. – Почему молчишь, Алекс?!

– Говорить не могу, – вздрагивая от плача, прошептала Сашка, наплевав, что там сейчас чувствует Доран.

– Сиди! – ненужно велела Кэйтрия, сама уже вся в слезах. – Я тебе сейчас приготовлю чай с травами. Я не Доран, но кое-что тоже знаю.

Доран примчался мгновенно, за ним – изумлённый Эйлилл, нагружённый всем, что необходимо для перевязки.

– Что ещё?! Что?! – затряс травник Сашку за плечи.

– Рисовать... – прошелестела она, глядя на культи.

– А спросить раньше – трудно было? – выдохнул Доран. – Я же сразу мог тебе сказать, что вылечу тебе все раны! Будешь ты рисовать – не бойся!

Сейчас, в ярком свете зажжённых свечей, стало особенно отчётливо видно, как он исхудал за время вынужденного путешествия. "Устал, как собака, – всё ещё всхлипывая, подумала Сашка. – Фиг с ним. Пусть думает, что я всё это время думала о рисовании..."

Уже в полусне она слышала, как Доран рассказывает, что именно с ними было. Хорошо ещё, в самом начале он успел объяснить, как оказался на крыше, куда она пошла. Та самая странная трава, которую он использовал, чтобы проследить за нужным человеком, помогла ему найти Сашку. Он решил, что она заблудилась и потому и оказалась на крыше. И пошёл выручать незадачливого телохранителя. И получил по кумполу сам. А пришёл в себя в самом осином гнезде цвергов.

Дальше Сашка не слышала. Она выпила чай, сделанный Кэйтрией, после чего так расслабилась, что провалилась в сон, не очень крепкий, но достаточно сильный, чтобы, как ни пыталась, пробудиться не сумела. Множество цвергов бегало по этому сну безнаказанно, руководимое чёрными шаманами, а она сидела где-то на коленях, за какой-то низкой стенкой, и наблюдала за ними, страшно боясь, что они её обнаружат, а драться она с ними не сумеет...

И первая мысль по пробуждении: "Если я скажу ему, что отказываюсь стать агентом, он меня укокошит. Уберёт. – Сашка, забывшись, хотела было опереться руками о постель, чтобы приподняться. Боль резко ударила по кистям, так что пришлось зашипеть сквозь зубы. С трудом, но села на кровати и прислонилась к стене. – Думала – попала в колдовской мир. А попала в шпионский..."

– Алекс, ты проснулась?

– Ага, – просипела она и обрадовалась, что уже сипит, а не шепчет.

– Не разговаривай! – Кэйтрия влетела в кухоньку и радостно засияла при виде сидящей Сашки. – Я тебе сейчас заварю травы, которые оставил Доран, и через час-другой ты будешь разговаривать нормально.

– Это он сказал?

– Он. Слушай, Алекс, – продолжала болтать девушка-эльф, ставя чайничек на плиту и вынимая из навесного шкафчика банки, шелестящие, наверное, той самой травой. – Что у вас случилось? Ну, кроме того, что вы попали к цвергам? Никогда не видела Дорана таким

злым! Нет, про то, что он взял у тебя боль, мне Эйлилл сказал. Но это он злой не от боли, а от чего-то другого. Вы поссорились?

– С чего бы это? – пробурчала Сашка, натягивая на себя одеяло: пока засыпала, её успели не только перевязать, но и раздеть. Более того – переодеть в домашние мягкие одёжки Кэйтрии, которые ей великоваты из-за длины. Кэйтрия-то выше.

– Так, Алекс, я понимаю, что тебе сейчас ещё больно. – Девушка-эльф села за стол, напротив Сашки. – Но всё-таки... Что между вами случилось?

– А что? Так заметно, что что-то случилось?

– Очень заметно! – искренне сказала Кэйтрия.

Сашка помолчала, глядя на неё. Потом глаза устали, и она зажмурилась, прежде чем выдать то, что вряд ли думала говорить вслух:

– Я думала – он такой, как есть. А он оказался другим.

– Ну и что? – удивилась Кэйтрия. – Эйлилл внешне тоже совсем другой, но внутренне такой же, каким он мне нравился всегда.

– Он что – показал тебе своё истинное лицо? – поразилась Сашка, от изумления захрипев. И Кэйтрия снова вскочила, чтобы посмотреть, не закипает ли вода в чайничке.

– Помолчи немного, – попросила она. – Сейчас будет готов отвар. И – нет. Мне своего истинного лица Эйлилл не показал. Но зато он уже знает, что мне его и не нужно видеть. Я узнаю его даже в маске, – улыбнулась она, оборачиваясь к пригорюнившейся телохранительнице.

– Кэйтрия, прости меня, если я спрошу об... – Сашка запнулась. "Интимное" – здесь не прокатит. Надо найти другое слово. – О сокровенном. А если он тебя... – Она снова запнулась, боясь обидеть подругу.

Девушка-эльф замерла на мгновения. Чайничек в её руках тоже застыл, а потом она наклонила его и влила пышущую парком струйку в чашку. После чего Кэйтрия оставила посуду на столе, а сама обогнула его и присела рядом с Сашкой.

– Нет. Он чувствует ко мне то же самое, что и я.

– Но тебе ведь хотелось бы за него замуж, – настаивала Сашка, хотя понимала, что лезет в личное. – А вдруг он...

Кэйтрия потупилась, перебирая складки на подоле платья. Личико её сразу погрустнело, но вот она вздохнула и посмотрела на Сашку.

– Если бы твой вопрос не был беспокойством за меня, я бы не ответила, – серьёзно сказала она. – Я никогда ни к кому не привязывалась за всю свою жизнь, хотя мне нравилось наблюдать за красивыми людьми и представлять, что один из красивых мужчин или юношей станет моим мужем. Но, пока я не увидела Эйлилла, я не знала, что можно так... – Она споткнулась на слове, потом пожала плечами и растерянно сказала: – Наверное, это всё-таки... любовь? Я постоянно его чувствую. Я слышу его даже тогда, когда он стоит за моей спиной, хотя я этого не знаю. Когда я вчера вечером увидела его, я ещё даже не сказала себе: "Это Эйлилл!", но уже потянулась к нему навстречу так, словно увидела... Увидела... Он шёл ко мне, а я не видела его лица, но внутри меня всё пело – струной между ним и мной. И я знала, что струна эта поёт и у него внутри. Я не могу сказать за него, любит ли он меня. Но, мне кажется, – люблю его. И, если он не позовёт меня замуж... – Она замолкла, слабо улыбаясь. – Если... Мне хватит и того, что он есть в моей жизни...