Время гарпий

Дедюхова Ирина Анатольевна

— А может и не она! — возразил он. — Этот шут гороховый Загоруйко, понимая, что ему грозит одиннадцать лет тюрьмы вполне серьезно, и шуточки с ним закончились, сам заявил, что плескал мочой с электролитом. А мерзкая мамаша балерины Владимирской заявила, что моча — и есть электролит! Там уже весь круг муз собрался! От них можно было ожидать чего-то и почище! Я бы не удивился, если бы Загоруйко решил не плескать в Мылина, а… чем-нибудьего обмазать, к примеру.

— Эта Терпсихора как прилипла к Мельпомене! — возмутилась Келайно. — Она же должна была ненавидеть его, за то, что ее выгнали из театра, а его оставили! И кампании по поводу ее аморальности, эротических фотосессий и крайней

умственной глупости — не дали никаких результатов! Тут же выходила Каллиопа с сестрами и доказывала, что такой немыслимой красавице вовсе необязательно быть Цицероном и Аристотелем в одном флаконе. И вот она умная, а вынесла типа столько «горя от ума»! А тот, кто в силу своей недоразвитости не понимает божественной красоты прекрасного женского тела, может заткнуться и удовлетворять свою низменную похоть на порносайтах, а не касаться грязными домыслами непостижимой и абсолютно естественной красоты госпожи Владимирской, отражающей ее духовную красоту. На полном серьезе!

— А ты хотела, чтобы она заклеймила ее позором? — расхохотался Гермес. — Это же изворотливая тварь!

— Вообще-то очень на это рассчитывала, — недовольно заметила Келайно. — Мы даже организовали протест родителей Урала, чтоб Каллиопе было удобнее выступить в «общей струе». Она же часто орет «как мать двух дочерей». Вот бы и проявила свою хваленую нравственность. Так Урания, в ответ на замечание, что Владимирская растолстела, постарела и потеряла форму, написала, что, мол, «всем бы так потолстеть, постареть и потерять форму». И что она нисколько бы не возражала, чтобы после такого преображения и о ней написали какой-нибудь протест.

— А что ты хотела? Это фарс! Она и Эрато поддерживает, хотя у нее нет и малейшего повода ей импонировать. Но вот давай посмотрим, что произошло бы, если бы у нас все получилось с Мельпоменой, — сказал Гермес, ногами в сандалиях отпинывая под столом подальше фляжку, которая от резкого удара о пол начала протекать.

— Сейчас Окипета, Аэлло и Аэлоппа прилагают массу усилий, чтобы от «кислотной атаки» вот также не пахло мочой, — грустно заметила Келайно.

— Нас с тобой мало волнуют частные проблемы Окипеты, Аэлло и Аэлоппы, сосредоточившихся на младших музах, на этот театре, — задумчиво ответил Гермес. — Неизменность нашего времени отслеживает Подарга, в чьей власти души всех, кто его останавливает в высших иерархиях власти.

— Мне так жалко девочек! — сквозь слезы прошептала Келайно. Неужели нельзя как-то заткнуть эту противную бабу?

— Боюсь, упущено время, — признался Гермес. — Из-за упрямства Каллиопы, из-за того, что она вдруг начинает цепляться за людей, начинает их любить, а не ненавидеть, одна за другой срываются общие инсценировки и театральные действа. Вначале с национализмом, когда она в этих опереточных движениях стала искать не защиту, а потребовала их немедленной ликвидации, заявив, что она всегда выступала, против лозунга «Россия для русских!» — не соответствующего истории и культуре России.

— Так ее и все наци ненавидели! — подтвердила Келайно. — Они сразу начали вслух радоваться, когда ей «перекрыли линию»! Пока им не приказали заткнуться!

— Это было упущение! — холодно откликнулся Гермес. — Они напротив должны были ее поддержать! А когда ты ей прислала потом нацика, вызвавшегося ей помочь, она его выставила подонком в Интернете так, что вначале ему пришлось с ее адвокатом разбираться, а после немедленно сворачивать свою деятельность! Пришлось ему самому обыск инсценировать! Как можно было до такого откровенного фарса опускаться? И как началась эта суета, оправдания, какие-то идиотские кампания и внезапные «идейные перерождения», так какой уж там «новый 37-й год»? Чтобы сталинские соколы так обсирались, как вы? Это же просто смешно!

— Да она всех запалила! — завизжала Келайно так, что на них опять неодобрительно посмотрели посетители за соседними столиками. — Весь смысл ее дела и был в том, что она окажется членом нацистского движения, а у нее при обыске обнаружили партийный билет от партии «Единая Россия»! Мы потом корреспондентку с НТВ к ней присылали. Та под диктофон задала ей неожиданно вопрос: «Так значит, вы являетесь членом ДПНИ?» А она ее спросила, что это такое! Ее брат ей подсказал, что корреспондент имеет в виду нацистское движение против нелегальной миграции. А она радостно отвечает, что она наоборот всегда выступала против «этой херни», а является членом партии «Единая Россия»!

— Да, здесь надо было сразу понять, что начинается фарс, и лучше эту тварь не трогать вообще, — мрачно заметил Гермес.

— А что прикажешь с ней делать! — не сдерживаясь, заорала Келайно. — Мы ее просто хотели превратить в овощ! В так полюбившийся ей огурец!

— Рассуждаешь сейчас, как следователи при обыске, когда вместо базуки обнаружили у нее партий билет «Единой России»! — одернул ее Гермес. — А думать надо было раньше, когда вначале обыскали у нее стол на кафедре, в котором нашли студенческие курсовые и пустые бутылки! Они еще тогда должны были у нее найти взятки в столе!

— Да не смогли там ничего найти, — чуть не плача, ответила Келайно. — Думаешь, не искали? Прямым текстом намекали! Но там многие преподавали имели судимости за взятки, все знали, что она взяток не берет. И нам же другая статья изначально нужна была! И никого найти не смогли, кому бы она свои «экстремистские материалы» распространяла. Изъяли у преподавательниц ее книжки сказок, рассказ какой-то про ее собаку, роман… Экспертиза не подтвердила наличия в них экстремизма. Но надо было хотя бы наркотики у нее в доме обнаружить! А они их не взяли…

— Потому что им сказали, будто она дома хранит базуку и реактивные снаряды, а это самый настоящий экстремизм! — закончил за нее Гермес. — Вы хоть сами это пытались вслух произносить? Ты не могла понять, что она издевается?

— Там время было другое, ты это понимаешь? — напомнила ему Келайно. — Мертвое, неживое время! Ты можешь понять, что источник, который был у нее дома, сам это видел?

— Он приложил к рапорту фотографии боеприпасов? — поинтересовался Гермес. — Ага, не приложил! А у него был в руках постоянно работавший телефон, по которому ему якобы все время звонила жена, у них там постоянно якобы были проблемы с его дочкой, которую… о, случайность! Дочку звали Алисой, как Алису в Стране чудес! Его начальникам надо было во что бы то ни стало получить бюджетный грант в десять миллионов, поэтому они пустили его рапорт по инстанциям. И раз в доме есть базука и управляемые снаряды типа «земля-воздух», то им никто не дал на обыск наркотических препаратов. А потом сама обысканная нагло заявляет в Интернете, что если бы ей дали «всего лишь» три миллиона рублей, то она заткнулась бы в тряпочку только затем, чтобы «сэкономить бюджетные средства». Ну, и чего не дали?

— Так поздно уже было, — растерялась Келайно. — Время ушло!

— Вот! Стоило вам сунуться к ней, время почему-то ушло! — едва сдерживаясь, рявкнул Гермес. — А теперь посмотрим, какое в результате время пришло, да? После всеобщего остракизма к нацистским движениям, проваливаются инсценировки с «оппозицией», затем с «панк-молебнами». Но почему-то все уверены, что как раз в театре все инсценировки пройдут под крики «Браво!» и «Бис!». Итак, наш расторопный Загоруйко захватил бы с собой фляжку…