Время гнева
Шрифт:
Ллойву оттолкнул брата, разрывая созданную связь, и после заскользил по спирали обратно в бездну, падая в черноту Тёмного предела, как и много оборотов назад. К гибели. Голос брата отдалился и вскоре угас.
Глава 18 где Дженве совершает чудо для всех и немного для себя
Всё, что мог Дженве это беспомощно смотреть, как тело брата теряет привычный материальному абрис и становится призраком, наполненным энергией Искры. Сейчас Ллойву путешествовал в токах энергий. Тело его стало сродни модулю, мерцающее в пустоте всеми цветами, видимыми глазом. Только теперь можно было с уверенностью сказать, насколько Искра созвучна с модулем. Остальные потрясенно наблюдали за картиной. Никто из них до сей поры не бывал в этом зале, и не видел, каким прекрасным и ужасающим в своей мощи может быть Окто. Ллойву растворялся в нем, но одной только волей все еще оставался на материальном плане.
— Ллойву! — Дженве коснулся призрака, и сквозь пальцы в полупрозрачное тело потекла свежая сила новой Искры. Через прикосновение Дженве почувствовал весь спектр эмоций, услышал голос матери, увидел, как возводился Астэллот и…увидел места, на которые первые Жертвенные смотрели с высот своего полуострова. Он узнал название, потому что его узнал Ллойву, видел место, потому что брат нашел его в воспоминаниях первого асатра, принесенного в жертву Окто. Поймал, ухватил нить воспоминаний, способную указать путь во тьме. Но не смог задержать брата.
Он уходил вместе с ним, и растворялся внутри коллективного сознания.
— Нет, — Дженве отнял руки. — Я понял тебя. Я вижу это место…! — Устыдившись своего порыва, он взглянул на растворяющийся в воздухе абрис. — Нет, Ллойву… боги, нет! — Он снова коснулся призрака, и с пальцев его начали срываться едва видимые капли. Он чувствовал, что энергия его Искры уходит в небытие. Словно нечто перехватывало эти силы, предназначенные для брата. Ллойву по-прежнему отдалялся, а затем и вовсе оттолкнул его. Дженве сделал еще попытку, но Ллойву стал недосягаем, растворившись в Окто, как капля крови в речной воде.
Дженве застонал, и остальные оживились. Нужно скорее закончить. Близость Окто на всех действовала раздражающе.
— Что теперь? — Вайзе нервно переступил перед потухшим на время модулем.
— Теперь надо поддержать связи, пока остров не опустится. Надо поделиться с ним, помочь. Я знаю, куда нам стремиться…
Все шагнули ближе к угасающему сердцу Аст'Эллота, закручивающемуся в ускоряющиеся вихри. Дженве с болью оглянулся на гаснущий призрак брата. Лимм Гайо взял его за предплечье.
— Давай, братишка, ещё немного, — грубо постарался он сказать слова утешения.
— Думаю, здесь нет алгоритма. Все вместе, — скомандовал Вайзе. И они все почувствовали, как невероятная сила, разрывая их на куски, дернула во все стороны одномоментно — модуль почувствовал их желание и откликнулся на него. Дженве держал в памяти место, которое указала ему Первая Искра, хоть сознание поминутно соскальзывало внутрь собственного тела, где зрела, наливалась огромной пропастью боль. Не сорваться, не сорваться, сохранить в памяти ту нить, что приведёт всех к спасению. Окто сжался до пылающей точки, затем расправил крылья — щупальца, заполнившие всю залу до самого свода, затем снова сжался. Обратная энергия модуля ударила по Жертвенным. Сила, заключенная в Окто, накопившаяся за столетия, протащила сквозь их вены остатки шершавой, горящей белым в видимом спектре энергии, и сразу впиталась обратно, забирая дополнительные силы сторицей. Лимм Гайо сдался, в изнеможении отступил на шаг, но быстро взял себя в руки и снова присоединился к остальным. Дженве чувствовал себя опустошенным, вымотанным, измочаленным в край. Стоять перед Окто, сдерживая его от преждевременного разрушения, казалось невозможной задачей. Он быстро терял силы. Окто, не стесняясь, выдирал из Жертвенных всё, чего ему не хватало.
Когда разорвется связь с модулем, Дженве навсегда потеряет брата. Окто выпивал силы каждый раз, распахивая крылья, приближаясь к Аст’Эллоту и отдаляясь от него все дальше, толкал к Истоку, к земле людей, ломая созданные когда то барьеры. Шаг за шагом они шли к цели. Все четверо пока держались, но вот Лимм Гайо, издав неприятный звук, снова согнулся от боли. «Нам не хватает сил, братец. Твоя помощь бы не помешала». Окто чуть погас, затем снова вспыхнул, залив ярким светом залу.
Земля за стенами загудела. Воздух стал разреженным и почти непригодным для дыхания.
— Боги! — Дженве стиснул зубы. Кружилась голова. "Не выпускать нить, не выпускать". Окто медленно раскрылся, затем снова сжался. Пульсация его порождала новые толчки снаружи. Казалось, что вся затея стала полным провалом. Здание затряслось, и даже показалось, что по потолку побежали трещины, но Жертвенные не заметили этого, сосредоточившись на своей задаче: оставаться открытым для Окто, пока все не закончится. Вот модуль погас, приглушив бушующий пожар вокруг, и всех немного отпустило. Дженве судорожно вдохнул. Что происходит? Почему так мало воздуха и он пахнет кровью? Словно все тело выворачивало наизнанку. Окто напоследок, не ограничиваясь, пил Искру, и сама основа их жизни трещала по швам, как и все окружение. Дженве отчетливо почувствовал вкус крови во рту. Все тело словно раздирало на части, отжимая из каждой клетки необходимы резерв. Бесстрастно, жестоко модуль черпал силу в любом доступном ему источнике, чтобы не развалиться на куски в темноте и безвременье. И этим источником стали четверо последних оставшихся на острове Жертвенных и их связь с ушедшими богами. Последние Искры.
«Это невозможно выдержать» — подумалось Дженве, когда показалось, что он вот-вот готов сдасться. Ллойву бы не сдался… Он никогда не сдавался.
Пульсация становилась все реже. Громкий треск сопроводил толчки из самой утробы острова. От потолка откололся кусок раствора и полетел вниз, разбившись на мелкие кусочки. Воздух наполнился запахом соли. Наконец, Окто раскрылся в последний раз и погас. Перед Жертвенными остался пустой кокон модуля с торчащими к самому своду большими латаровыми дугами. Под ногами — хрупкая сеть протянувшихся к модулю, и застывших в своем стремлении расплавленных капель стекла с самого дна залы презревших все законы тяготения. Вайзе открыл глаза. Вытер окровавленные губы. Отступил, покачиваясь, и сел прямо на засыпанный осколками штукатурки пол, теперь уже видимый и осязаемый.
— Мы живы, — резюмировал он спустя время. Братья Гайо, как один, покачиваясь, с грохотом упали, раскинув руки. Лимм со вздохом лег на бок, откашливая изо рта густую кровь. Дженве вытер пот на лице, медленно повернулся к брату, страшась увидеть пустое место рядом с собой. Но нет, тело Ллойву не растворилось в модуле, Окто не впитал его всего, пощадив Последнюю Искру. Тело лежало тут же. На висках и шее выступили черные мазки сосудов, кожа побледнела, а из уголка рта и из носа тянулся след от кровяных капель. Он, словно пережил весь этот ужас вместе с ними. Пальцы его посерели, обращаясь в камень. Каждый из Жертвенных, расставшись с жизнью, возвращается к покровителю своего дома, как Ллойву сейчас уходил к создателю земной тверди и покровителю дома Лир — Литу, оставляя тело родовой стихии.
— Ллойву! — Дженве не был готов поверить в эту смерть, кинулся к нему, прижал ухо к его груди. Тишина осадила все внутри. — Ллойву, нет! — Дженве не обращая внимания на окаменевшие пальцы, и начал ритмично давить ему на грудь, в надежде запустить сердце снова. — Ты не можешь умереть… Не теперь, Ловкач, слышишь?
Вайзе с сожалением взглянул на обоих Лиров. Ллойву он ненавидел, но смерти ему не желал. Особенно такой. Особенно сейчас.
— Очнись! — Дженве прижал ладони к шее брата. По плечам его пробежали синие всплески, и с пальцев в бездвижное тело снова потекла сила, способная дать жизнь даже камню.