Время гнева
Шрифт:
— Дженве…
— Нужен Октис! — Дженве, словно безумный, рванулся к растрескавшейся арке входа, — Помогите мне!
Он, не помня себя, поднялся по спиральному коридору к самому выходу, где собрались обезумевшие от страха перед происходящим страты.
— Октис! Дайте мне его! — один из стратов, при одном взгляде на безумные глаза, сорвал с себя браслет и протянул Жертвенному. Дженве, невзирая на ломоту в теле, помчался обратно вниз, на ходу надевая браслет. В зале Роштар Вайзе, преодолев свою неприязнь, делал Ллойву массаж сердца, как до этого Дженве. Братья Гайо исчезли из поля зрения.
— Мне кажется… — начал Вайзе, поднимаясь, но Дженве не стал его слушать, решительно отодвинул рукой. Октис слабо загорелся на запястье асатра. Дженве прижал ладонь к груди брата и послал разряд. Затем прислушался. Тишина. Повторил — и снова ничего. Вайзе какое-то время наблюдал, как Дженве, словно обезумев, посылает один разряд за другим. Ему, определенно, не хватало сил.
— Помоги мне, — бросил он Вайзе. Тот положил ладонь на плечо.
— Дженве, он мёртв…
С удвоенной Искрой удар Октиса стал мощнее. Тело Ллойву изогнулось дугой, когда усиленный в разы разряд прошил его насквозь. Веки его дрогнули.
— Давай! — Дженве, окрылённый удачей, снова начал делать массаж сердца. Спустя время его усилия увенчались успехом, брат приоткрыл глаза. Пальцы побледнели и приобрели живой оттенок.
— Ллойву! — Дженве схватил его ладонь в свои. Прижал ухо к груди. Сердце билось, но редко, тихо и неровно. — Ты жив!
Вайзе чуть улыбнулся этой общей маленькой победе. За это время братья Гайо успели добраться до кабинета и распахнуть там окно, а затем и вернуться.
— Звезды! — закричал Лимм, останавливаясь в раскрытой арке. — Там куча звезд! И ветер! Все настоящее! Представляете! Н-а-а-аастоящее! Солью пахнет! Солью пахнет, солью пахнет! — танцевал он как безумный.
— Его надо в госпиталь, — не обращая внимания на толстяка, пробормотал Дженве, с трудом поднимая тело брата на руки. — Срочно
— Я помогу, — кивнул Вайзе и пошел вперед.
— Звезды! — орал во всю глотку Лимм уже где-то наверху.
У дверей, однако, их встретило новое препятствие. Толпа иллоев, пришедших к Окторуму, чтобы выказать свои сомнения, и испуганных произошедшей метаморфозой. Земля тряслась, небо меняло цвета, но затем словно с небес сдернули покров и над головами распахнул крылья черный бездонный небосвод, усеянный звездами. Теперь все отходили от пережитого и потрясенно разглядывали небо и облака, что северный ветер нес с океана на континент.
— С дороги! — прорычал Дженве, но никто не обратил на него внимания.
— Я подгоню экипаж, — Вайзе кинулся в сторону каретного сарая.
— С дороги! — застонал Дженве, но не смог повлиять на потрясенных зрелищем иллоев. Может, кто-то и увидел его, но за теми, кто уступил дорогу, стояли еще илои, а за ними еще и еще. По счастью, подоспел Вайзе с экипажем. Дженве передал тело брата в коляску и залез сам. Но дорога всё равно оставалась заблокированной.
— Разойдитесь же! — в сердцах крикнул Дженве. Вайзе спрыгнул с козел и начал расталкивать стоящих, освобождая дорогу для экипажа. Дженве осторожно устроил брата на сидении, а сам залез на место возничего.
Наконец, иллои поняли, чего от них хотят, и начали расступаться перед коляской.
— Это звезды? — потрясенно выдохнули рядом.
— Настоящие…
— Звезды…
— И небо…
Дженве подхлестнул крода, и тот, заревев, рванул с места, попутно задевая зазевавшихся илоев грудью. Наконец все расступились, и коляска помчалась к городу.
Дженве боялся не успеть. Боялся, что брат потерял себя в Окто. Что они все потеряли много времени. Много чего еще боялся. Но одно неоспоримо. Ллойву был прав. Вот оно, небо, настоящее. И звезды, совсем не похожие на те, что были на Аст’Эллоте. Теперь все изменилось. Теперь Окто никому не угрожает, под ногами — земля, над головой — небо, а перед всеми, кто остался — целая жизнь, много жизней последующих поколений.
Возле госпиталя его встретили не сразу. Медбратья выбежали навстречу, лишь, когда Дженве поднял тело брата на руки. И тогда отработанная машина закрутилась. Были принесены носилки. Тело положили на них и бодро понесли внутрь. Дженве, сам не свой, шёл следом. Еще в Окторуме Ллойву открыл глаза, это же ему не показалось, теперь брат снова выглядел безжизненным. Больного занесли в палату, переложили на больничную кровать. Засуетились возле него. Проверили пульс. Дженве замер, когда медбрат взял запястье, сначала на его лице отразилось сомнение, но затем он кивнул. Дженве выдохнул. Значит, Ллойву жив. Он выберется. Пришел доктор Валлар, и асатра оттеснили в коридор из палаты.
Дженве встал у стены, с твердым намерением остаться здесь, хоть на сутки, хоть на двое. Но остаться не пришлось. Спустя долгое — долгое время, когда из палаты то и дело выбегали растревоженные медбратья, наконец, вышел и сам доктор Валлар. Усталый и осунувшийся.
— Идемте, — кивнул доктор ожидающему.
— Нет, — Дженве замотал головой. — Я никуда не уйду.
— Он жив, успокойтесь, и будет спать еще долгое время, — словно малому ребенку втолковывал доктор. — Идемте, у меня в кабинете есть кушетка. — И Дженве сдался. Он покорно поплелся за доктором.
В кабинете доктор Валлар налил в глиняные кружки себе и Жертвенному вина из личного запаса. Створка бюро обыденно скрипнула, и этот звук показался слаще любого другого, знаменуя данность. Они живы. Всё в порядке. Валлар протянул кружку Дженве.
— Нелегкий выдался день, так? — усмехнулся он. — Вид у вас не лучше, чем у него.
Дженве кивнул и залпом выпил все, что было налито.
— Я не знаю, что вы там сделали, но вижу, что результат того стоил, — доктор приложился к кружке и сам. — Последнее время, я думал, нам всем конец.
Дженве сидел на кушетке и медленно осознавал все произошедшее. Несколько часов назад они только собирались сделать то, что могло в случае неудачи уничтожить все, что он видел вокруг, стереть. Но Ллойву продумал план, и осуществил его. И теперь над головами илоев — небо. Под ногами — земля. Все они живы и здоровы. Кроме него.
— Вы можете отдохнуть здесь. Или поехать домой, — продолжил Валлар, и Дженве понял, что он говорит уже какое-то время.
— Я желал бы здесь… — кивнул Дженве. — Я хочу первый сказать Ллойву про звезды… — И он кивнул для верности.