Время кобольда
Шрифт:
А ещё я под него хорошо засыпаю.
***
– Итак, поприветствуем нашего юбиляра!
Я встал и раскланялся.
– В этот торжественный день…
Я встал и раскланялся.
– Уважаемый Антон Спиридонович! От лица коллектива…
Я, разумеется, встал и раскланялся.
Дети успели на мне повисеть по очереди с утра. Это было искренне, а потому приятно. Даже чёрное (как всем известно) сердце Злого Аспида было тронуто. А праздник надо просто пережить. Налог социальности.
Скоро все выскажутся, вручат подарки, можно будет произнести ответную речь, перестать мусолить бокал с шампанским, вернуться в комнату, снять костюм и наконец-то надраться.
– Антон Спиридонович Эшерский!
О, Лайса.
Я встал и раскланялся.
– Я польщена возможностью представить здесь единогласную позицию городской администрации…
Ну да, она единственная из них может переносить меня в достаточной степени, чтобы сдержаться и не плюнуть в бокал.
– …За многочисленные заслуги в работе с молодёжью, большой вклад в общественную и культурную жизнь города…
Это точно про меня?
– …Присвоить звание почётного гражданина, и вручить…
Лайса почти строевым шагом обошла стол и протянула мне коробку. Она оказалась неожиданно тяжёлой.
– Да раскрывай уже, люди ждут! – прошипела она.
В коробке большой никелированный пистолет, пачка патронов и официальное разрешение на хранение наградного оружия.
Лайса заключила меня в официальные объятия от лица города, для чего мне пришлось сильно наклониться, и шепнула на ухо:
– Ты ведь уже однажды застрелился, да?
Вот змея. Можно подумать, это я виноват, что Иван её бросил.
– Алаверды к заслуженной награде! – провозгласил доктор Микульчик.
Он, как всегда, успел накидаться, и, как всегда, это не было по нему заметно.
– Учитывая предысторию, а также то, что Антон теперь официальный владелец оружия, я решил, что медицина должна сказать своё веское слово. Вот, дорогой Антон, это тебе!
Он протянул мне большой, размера А4, тонкий конверт. Внутри оказалась красиво, в золочёной виньетке отпечатанная медицинская справка. С печатями больницы и личным врачебным штампом Микульчика. Гласит буквально следующее:
«Предъявитель сего психически нормален, даже если производит обратное впечатление».
Ниже, от руки приписано: «Это просто мир сошёл с ума».
– Рекомендую повесить на стену и перечитывать каждый день, – сказал Микульчик, пожав мне руку. – Может быть, однажды поверишь.
– А теперь мы! – вскочила дочь. – Коллективный подарок от коллектива… Ой, ну то есть общий от нас всех!
Я встал и раскланялся.
– Итак, мой отец, которого вы все знаете, и некоторые даже с лучшей стороны…
За столом весело засмеялись. Кажется, кто-то из детишек пил не только сок?
– Тихо! Не мешайте! Итак, наш горячо любимый директор Аспид, которому внезапно стукнуло примерно миллион лет, как я его ни пытала, так и не решился выбрать себе подарок. Да тихо вы! Хватит ржать!
Ей пришлось подождать, пока все уймутся.
– Поэтому мы решили отказаться от всяких дурацких списков и подарить ему то, в чём он действительно нуждается. Даже если не знает об этом!
Под дружный смех детей Клюся и Настя вынесли из подсобки коробку. Не большую и не маленькую. Туда влез бы, например, крупный арбуз. По тому, как они её несут, невозможно понять, сколько она весит, поэтому, когда её водрузили передо мной на стол, я даже предположить не мог, что там.
– Ну же! Пап! Открывай! Это же просто коробка!
Я смотрел на неё и отчего-то тормозил.
– Давай, всякая коробка должна быть однажды открыта.
Я вздохнул и снял крышку.
– Эй, ты живой?
– Мяу!
Коллапс суперпозиции. Аплодисменты. Занавес.
Конец.