Время красивых людей
Шрифт:
Она вытянулась вдоль оконной рамы во весь рост и скрестила руки на груди. Говорила, не оборачиваясь, и знала, что Мика стоит сейчас в дверях. Наверное, такой же, как всегда: прямой, звонкий. Сам как чашка крепкого кофе на террасе в солнечный день. Такой солнечный, что теплые лучше пробивались даже сквозь затуманенный деменцией разум хозяйки квартиры, которая доверчиво ела с руки Мики. Откуда он так умеет?
– Откуда ты знаешь… – начала Алиса, но вопрос не закончила.
Радио тихонько закашляло статикой, а затем раздался длинный высокий звуковой сигнал.
«Говорит
Алиса развернулась. Метнулась к приемнику. Чуть не столкнулась лбами с Микой. Выкрутила громкость. Из кухни послышалась тяжелая возня, и вот уже сонный Марко ввалился в комнату, запнувшись на пороге.
«Сограждане! Мы вместе находимся в непростой ситуации на пороге новой жизни. Вот уже долгое время страной управляют предатели, продавшие сербскую нацию врагу. Мы говорим: хватит это терпеть! Вчера объединенные силы патриотов, искренне преданных своей родине, сделали решительный шаг. Их поддержали неравнодушные граждане. Единым фронтом, единой силой, единой любовью к Сербии мы выступили против ложной и насильственной власти. Вчера улицы нашего города наконец-то превратились в дороги свободы, которую мы час за часом удерживаем открытой для прекрасного будущего нас и наших детей. В ходе действий объединенных сил Новой Сербии нашими стали: Народная скупщина, генштаб, министерство иностранных дел, радио «Белград»…»
– Про Новый Белград молчат, – сказал Марко.
– И про Баньицу, – сказал Мика.
Алиса молча рисовала в голове карту города, пока голос перечислял объекты, которые успели занять повстанцы. После списка голос зачитал оставшийся текст о великой миссии сербского народа и уникальном сербском пути, о возвращении власти истинным хозяевам, о великих целях новой страны и единстве, которое должно было наступить для всех граждан и настоящих патриотов. Алиса мысленно делала синхронный перевод с птичьего языка публичных заявлений на человеческий.
«Для вашей безопасности призываем вас сохранять спокойствие, не выходить из ваших домов и молиться за нашу победу. Мы оповестим вас о дальнейших событиях в следующей трансляции. Новая Сербия – единая Сербия. Нет предательству. Только вперед. Говорит радио «Свободный Белград». Сограждане!..»
Трансляция пошла по второму кругу. Значит, не прямая – записали заранее и зациклили в эфире. Что еще изменилось с тех пор, как диктор бесстрастно начитывал новости в микрофон?
Мика первым потянулся и выключил приемник.
– Это что? – спросил он и посмотрел на Марко.
– Это переворот, – ответила Алиса.
– Это справедливость, – сказал одновременно Марко.
– Я не понял.
– Я объясню. А Маки поправит, если нужно.
Марко поправлял много, но только слова, а не суть. С сутью согласился: это и правда переворот. Начало было похоже на очередной протест, на которые горожане за последние пять лет стали ходить почти с той же регулярностью, что и в кофейни и пекарни. В этих протестах уже привычно стали объединяться группы с разной повесткой дня, от оппозиционных политиков до «зеленых» активистов, от скинхедов до студенчества. Все, кто были недовольны решениями действующей власти. Вот только сейчас на сторону
– У них армия, – перечисляла Алиса. – Может, не вся, но достаточно, чтобы выпустить на улицы военную технику. С ними полиция, жандармы. Кто-то должен был отдать приказ, значит, часть государственной машины в этом замешана. Это не переворот снизу вверх – извини, Маки, мне очень жаль. Это пауки из одной банки, которые жрут друг друга.
– Слышь, русская!
Марко хрустнул костяшками пальцев. Алиса только рукой махнула, продолжила:
– Удар спланировали, хотели занять разом все стратегические точки. Маки, ты говорил, и на Новом Белграде должны? Палату Сербия? Банки?
– Только не заняли, – сказал Марко. – Не все.
– Только центр назвали, – подтвердила Алиса. – Что-то пошло не так. Но все равно преимущество отыграли. Дальше будут выбивать сопротивляющуюся власть, откуда еще не выбили. Так, Маки?
– Власть здесь мы.
Алиса сдержала вздох.
– Ну, хорошо, хорошо. Старую власть.
Мика сидел, схватившись руками за голову. Запустил пальцы в темные волосы и массировал виски большими пальцами.
– Не понимаю, – повторил он.
Марко повернулся к нему и несильно ткнул кулаком в плечо:
– Чего не понятно, танцор балета?
– Маки, не надо, – сказала Алиса.
– В балете не учат, как родину любить?
– Маки!
Мика вскинул голову и посмотрел почему-то не на Марко, а на Алису.
– Я вас не понимаю, – сказал он. – Все, что вы говорите. Переворот. Армия. Стратегические точки. Любовь к родине. Из домов не выходить. А что делать с теми, кто не дома? Кто-то ведь застрял на работе? В школе? В гостях, в конце концов? Они же должны им что-то предложить? Какой-то выход?
Марко коротко заржал, но перехватил взгляд Алисы, оборвал смешок и пожал плечами.
– Я что-то смешное сказал? – сухо спросил Мика.
Марко промолчал.
– Мика. Ты пойми, пожалуйста. Они больше ничего никому не должны.
– Родине все должны!
– Маки, пожалуйста! Поставь чайник. Нам нужен кофе.
Когда он вышел из комнаты, Алиса поднялась, чтобы прикрыть дверь. Не стала возвращаться на место, вместо этого встала спиной к двери как часовой на вахте.
– Никакой родине никто ничего не должен, – сказала она, глядя поверх головы Мики. – Нет больше родины, кроме той, которую сварили в собственных головах люди, чьих имен мы, может, и не узнаем никогда. Сварили и скормили тем, чьими руками сейчас делают всю работу. А больше ничего нет. И…
– И?
Алиса махнула рукой, но Мика оказался неожиданно настойчив. Уперся в нее взглядом, прищурился, и она впервые увидела, как по его лицу промелькнуло что-то чужое, недоброе.
– И не будет. Может быть, долго.
– Ясно.
«Да что тебе ясно?».
Мика встал, подошел к окну. Отдернул широким жестом штору до конца, и Алиса ничего не сказала. Открыл створку пошире. Глубоко вдохнул.
– Послушай, у нас есть крыша над головой. Продукты. Марко знает не все, но что-то знает. Свет есть, вода есть. Переждем, дождемся новостей. Посмотрим, где безопаснее. Может быть, найдем коридор, по которому…