Время легенд (сборник)
Шрифт:
Поглощенная невеселыми мыслями и чувствами, Слоун пропустила тот момент, когда Джордан принес американцам долгожданную победу, забив двенадцатый по счету мяч. Свисток судьи возвестил об окончании матча. Слоун очнулась: началась церемония вручения победителям «Золотого кубка». Вручал его мэр Довилля д’Орландо. А затем игроков окружили подружки, жены, болельщики, корреспонденты. Слоун с трудом пробилась к Джордану сквозь толпу репортеров.
— Улыбочку! — скомандовал Джордан. Одной рукой он обнимал Слоун, а другой поднимал — вместе с Лэнсом Уитни — тяжелый кубок.
— Может статься, эта фотография появится на первой странице «Пари-матч». —
— И в других газетах тоже!
— Джорди! — вмешался Лэнс. — Джимми приглашает нас в Трувилль отпраздновать победу. Ты едешь?
Джордан посмотрел на Слоун.
— Гм… Если получу от леди другое предложение, то вряд ли.
Спальня была погружена во мрак. Джордан крепко спал на своей половинке постели, Слоун, одетая, стояла в ногах и с грустью смотрела на него. Долго смотрела… Как объяснить, почему она оставляет его именно сейчас? Она не может дать разумного объяснения своему поступку. Но чувствует — надо расстаться. Стоит ей еще раз взглянуть в его карие глаза, заставляющие всю ее трепетать… И все. Не хватит сил произнести «прощай»? Нельзя, чтобы в памяти отпечаталось это «прощай», сказанное им наспех, в аэропорту. Память должна сохранить в неприкосновенности их последнюю ночь, всю такую ненасытную и неистовую в любви. Она сделает так, что в ее воспоминаниях он останется гордым победителем, держащим кубок высоко над головой.
Слоун помнила его слова: «Поедем в Аргентину, нам так хорошо вместе». Он был с ней честен — никаких пустых обещаний, живи и наслаждайся подарком, что преподнесла тебе жизнь. На этом, в сущности, и держались их отношения. Джордан никогда и ничего не обещал, да она ни о чем и не просила. «Я должна первая оставить его, пока он сам не сделает этого». Слоун хотелось плакать, но она взяла себя в руки, запихнула в чемодан свои вещи и бросила последний взгляд на Джордана. Он спал крепко, ни один мускул не дрогнул на его лице, когда она отходила от кровати.
Слоун быстро открыла дверь и выскользнула из дома.
Буэнос-Айрес, сентябрь 1986
Игра в Палермо-парке была в самом разгаре: слышались удары клюшек, четкий перестук копыт и шлепки мяча.
— Уитни сегодня что-то не в форме, зато Филлипс бесподобен. Он с каждым турниром играет все лучше. Помяните мое слово, скоро он войдет в десятку лучших игроков. — Гевин Хильер, сидя рядом с женой, глаз не спускал с поля. Он оценивал каждого из играющих с видом ювелира, выбирающего лучшие экземпляры из груды драгоценных камней.
В свои пятьдесят три года Гевин выглядел бравым малым — слегка полноватым, но вполне сохранившим живость и быстроту реакции. В свое время он был первоклассным игроком, сейчас же сам играл редко, но конное поло оставалось его стихией — бизнесмена и просто человека. Его команда, финансируемая им и приносящая ему немалые деньги, состояла из отборных конников (недаром она называлась «Достойные»!), а на ферме Хильера в Техасе выращивали для поло самых породистых лошадей.
Ходили слухи, что у Хильера, одного из самых богатых людей в мире, есть заветная мечта: собрать команду непобедимых. В Буэнос-Айрес он и приехал вербовать новых игроков для «Достойных». Лэнса Уитни ему уже удалось сманить.
— Боже мой, ты говоришь о людях так, будто лошадей покупаешь, — пожала плечиками Надин Хильер. Выглядела Надин отлично. Как, впрочем, и всегда: черно-белый костюм от Оскара де ла Рента, причудливой формы жемчужное ожерелье — подарок
11
Беверли-Хиллз — фешенебельный и престижный район Лос-Анджелеса.
— Ты, пожалуй, права, моя милая. — Гевин обернулся к Надин. — Вербовка, в сущности, и есть покупка. У каждого человека своя цена, кто-то стоит дороже, кто-то — дешевле. Большинство людей — дешёвый товар.
— А Джордан Филлипс — из дорогих.
— Очевидно, да. Хотя пока не знаю, какими деньгами его можно купить. Слышал, что он самостоятельный человек и любит менять спонсоров.
Надин улыбнулась.
— Уверена, дорогой, ты в споре победишь любых спонсоров. — Она ласково дотронулась до его руки. — У тебя это всегда получается лучше, чем у других.
Джордан спешился и подвел лошадь к боковой линии, на ходу снимая шлем. Сегодня не только лошадь устала — он сам буквально валился с ног, и рубашка — хоть отжимай.
— Ничего, ничего, амиго, [12] сейчас отдохнем. — Джордан потрепал по холке свою любимую лошадку.
— Джордан Филлипс, знай я тебя меньше, заподозрила бы, что ты от меня бегаешь, — раздался за его спиной возглас.
Джордан сразу же узнал этот голосок, вкрадчивый и настырный.
12
Друг, дружок (исп.).
— Габи! — воскликнул он, повернувшись. — А где Карло?
— Сейчас придет. Он отыскал тут какого-то своего старого приятеля. — Габи рассмеялась. — Удивительно, куда бы мы ни приехали, у него тут же всплывают знакомые. Что за человек!
— Есть такие люди. — Джордан снял с лошади седло и занялся поводьями.
— Если честно, Джорди, я хочу поговорить с тобой наедине.
— Больше всего боюсь этого.
— Ты говорил со Слоун?
— Нет, — резко бросил Джордан, — с какой стати я должен с ней разговаривать?
Габи задумалась, как повести наступление дальше.
— Мне показалось, когда мы были во Франции… — с деланным смущением начала Габи, — у вас возникли серьезные отношения.
— Серьезные, деловые, касающиеся ее книги. Ты же сама посоветовала ей обратиться ко мне, забыла?
— В Онфлере вы обсуждали сюжет этой книги? — Габи не давала Джордану передышки.
— Зачем тебе это, Габи? — Джордан пытался изобразить равнодушие.
— А ты что, не понимаешь…
Джордан махнул рукой и впервые за все время разговора посмотрел Габи в глаза. Потный, красный, он не скрывал, что в эти минуты ненавидит Габи.