Время легенд (сборник)
Шрифт:
— Я привыкла ко многому, — еще более ледяным тоном продолжала Фрэн, присаживаясь на краешек кровати. — И больше всего к тому, что мой муж пользуется любым предлогом, чтобы сбежать от меня.
— Говорю же тебе — дела! — Он сердито вытаскивал из шкафа рубашки и швырял их в открытый чемодан. В пылу спора они не заметили Джейми, стоявшую за открытой дверью.
— Ах, ну конечно, бизнес! — съязвила Фрэн. — Ты, наверное, вообще перестал бы приходить домой, если бы не Джейми!
— Ты сходишь с ума, Фрэн, — раздраженно
— Хочешь от меня отделаться, да? — не без сарказма спросила она. — Я знаю, тебе давно хочется отделаться от меня, чтобы твои подружки свободно приходили сюда…
— Опомнись, Фрэн! — взорвался наконец он. — Какие подружки! Я не могу пройти мимо какой-нибудь женщины, чтобы тебе тут же не доложили об этом. И знаешь, — тут он заметил Джейми, — я не желаю выслушивать все это при дочери, хотя иногда мне и кажется, пусть слышит. Жениться на такой холодной рыбе, как ты…
— Джейми, Джейми, одна Джейми, да? — выкрикнула Фрэн. — Кроме нее, тебе на всех наплевать.
Не веря своим ушам, он взглянул на нее:
— Ты сама-то понимаешь, что говоришь? Ведь ты ревнуешь к собственной дочери!
— А что тебя удивляет, если я вижу, как ты трясешься над ней, — ко мне ты никогда так не относился!
— Не говори чушь!
— Это разве чушь, Джим? — холодно переспросила она. — Разве неправда, что Джейми значит для тебя гораздо больше, чем когда-нибудь значила я? Я только об этом и думаю, только об этом. И знаешь, о чем еще? Очень мне хотелось бы знать, зачем ты вообще женился на мне, Джим?..
Вой сирен прервал ее мысли. Сев на постели, Джейми пыталась определить, откуда он доносится. В окно были видны огни мигалок. Значит, где-то близко. Спрыгнув с кровати, она подошла к окну.
Сполохи пламени лизали ночное небо, рыжие отблески огня пробегали по улицам, быстро затянувшимся едким дымом. Огонь бушевал в одном из островерхих домов Гран-Кот, в шелкоткацком районе города. Сердце у Джейми бешено заколотилось, когда ее пронзила догадка.
Дом Жюльена Армана…
— Они убили его, Николас, — кричала Джейми в телефонную трубку, сжимая ее дрожащими пальцами. Она только что вернулась с пожарища. — Эти ублюдки убили его, как они убили Кейт, Марти и еще Бог знает скольких людей!
— Успокойся, Джейми, — Николас старался говорить как можно хладнокровнее и убедительнее. — Послушай… Возвращайся в Париж. Сегодня, немедленно. Бросай машину, садись на самолет, я тебя встречу в аэропорту. Возвращайся.
В ответ она замотала головой, не соображая, что он не видит ее сейчас.
— Не могу, — простонала она, — не могу. Теперь я точно знаю, что отец жив, я должна разыскать его.
— Если на это хватит твоей жизни, — произнес Николас с раздражением. — Скажи, Джейми, это действительно стоит жизни?
Глубоко вздохнув, она ответила:
— Это самое главное в моей жизни.
— Но это же безумие, Джейми! Ты талдычишь об отце, как о втором пришествии! И ты думаешь, если бы он узнал об этом, он одобрил бы то, что ты вытворяешь?
— Ну, мне кажется, — осторожно начала она, — что моему отцу хотелось бы,
— И что ты задумала теперь?
— Я еду в Ниццу.
— Куда? В Ниццу?
— Последнее, что сказал мне Жюльен Арман, — «разыщи Форрестера, и ты найдешь своего отца». Человек по имени Джек Форрестер работал с моим отцом, их многое связывало. И еще человек по имени Лоренс Кендрик из МИ-6. Вот он и живет сейчас в Ницце, — пояснила она.
— А этот самый Форрестер?
— Жюльен Арман знал только, что Форрестер в Швейцарии. Он говорил, что лучше об этом спросить Кендрика.
— А ты, разумеется, собираешься идти по следам обоих.
Она опять глубоко вздохнула.
— Я должна, — решительно произнесла Джейми. — Может быть, Кендрик скажет мне, где искать Форрестера и что еще не успел досказать Жюльен Арман.
Париж
Николас не понимал, чего ему хочется больше — схватить Джейми, прижать ее к себе, защитить ее, помочь ей, чтобы она наконец успокоилась, или удавить ее в тех же объятиях за ее строптивость, независимость, за то, что она перевернула всю его так хорошо налаженную жизнь. Джейми приводила его в ярость, но все же он должен был признаться, что любит ее.
Любит Джейми, о Боже, — ну не смешно ли! Только полный идиот может влюбиться в Джейми Линд! Мужчине, вздумавшему с нею связаться, должно сильно не хватать острых ощущений, и уж их-то он получит сполна. Но уж если кому хочется спокойной, безопасной жизни, тот должен держаться от Джейми подальше. Николас знал это по опыту: за короткое время их знакомства она перевернула всю его жизнь, заставила терзаться физически и нравственно, беспокоиться, когда ее нет рядом. Вот что натворила эта женщина, которая с невиданной страстью способна объявить войну всему миру, если мир идет наперекор ей. Конечно, он бесится, когда из-за нее проводит бессонные ночи, но зато как же он восхищается! Много ли он встречал женщин, подобных ей? Да ни одной! Кто, кроме нее, отважился бы на все то, на что отважилась Джейми, ввязался бы в эту историю и шел напролом, только бы разыскать отца, пропавшего, когда она была совсем маленькой девочкой.
Николас никогда не рисовал в своем воображении портрет идеальной женщины, он был уверен, что если встретит такую, то непременно ее узнает. Но он не предполагал, что его избранницей станет женщина своевольная, горячая, не признающая никаких канонов и уставов, необузданная, упрямая и воинственная. Никогда он не назвал бы такую женщину своим идеалом, но вот встретил ее, узнал и…
Господи, помоги мне, подумал Николас, вот я и нашел ее.
Конечно, Николас беспокоится о ней, по крайней мере в этом Джейми не сомневалась. Но ей вовсе не хотелось, чтобы он влюбился в нее именно сейчас, к тому же она не так уж была уверена в своих чувствах к нему. Она очень хорошо к нему относилась, доверяла ему, привыкла уже полагаться на него, хотя думала, что теперь не сможет никому доверять. А с доверием росло желание быть с ним, искать в нем поддержку в трудную минуту. Он все сильнее нравился ей как мужчина, как она ни старалась скрывать это от самой себя; с первой встречи в посольстве ее влекло к нему, но любить? Сейчас она не готова к этому, даже чувствуя, что любовь уже коснулась ее сердца. После предательства Марти она не позволяла себе такой роскоши, как любовь. Все, кого она любила, либо покидали ее, либо предавали.