Время любви
Шрифт:
Я чувствую неприятную тянущую боль от того, что Олег ни разу — ни словом, ни действием — не сообщил мне о своем тесном знакомстве с моей семьей. Скрывал это, вел себя совершенно спокойно и отрешенно и при этом…
Черт возьми… Именно Олег позаботился обо мне в крайне тяжелый период моей жизни! Приютил, обогрел и полностью обеспечил! И работой, и деньгами!
Но… Почему?
Почему, если он был так близок моим родителям, он ни разу не появился в моей жизни после их смерти? Почему не помог тогда, когда моими опекунами стали совершенно незнакомые и, как оказалось, нехорошие люди? И почему помогает сейчас?
Но
— Я этого совсем не помню. И тебя не помню. Почему?
Олег выпрямляется, опускает руки на бедра и недоуменно, но очень красиво изгибает бровь. Наверняка, не этот вопрос он ждал от меня.
— А почему ты должна помнить? — тем не менее отвечает он, — Это давно было. Вы с Валей совсем еще крохи. Да и жизнь тебя ударила сильно — неудивительно, что прошлое просто померкло под влиянием… определенных событий.
Я рассеянно киваю. На самом деле мне не особенно важен ответ Олега — я просто пытаюсь хотя бы немного прийти в себя, и все.
— Вы сказали, что хотите поговорить, — через некоторую паузу, во время которой Олег молчит, все-таки говорю я, намекая на емкий приказ мужчины, когда я мыла в коридоре полы. — Говорите. Я слушаю. Или это все?
Я демонстративно поднимаю стопку фотографий на уровень груди.
Мужчина бесшумно и почти незаметно вздыхает.
Но когда он начинает рассказывать, я с жадностью внимаю каждому его слову.
Глава 18.3. Олег
Мужчина не позволяет ни единой эмоции, ни одному отголоску давних чувств окрасить его своеобразную исповедь. И при этом он чутко пытается уловить реакцию девушки — увидеть неприязнь или горечь, разочарование или боль.
Но Таня лишь внимательно слушала и, не отводя взгляда, смотрела на него.
Олег не погружается в свои воспоминания, а будто бы смотрит со стороны. И честно рассказывает свою общую с Карповыми историю.
О том, как они с Софьей и Сергеем учились в одном классе. Как дружили, как влюбились в одну и ту же девчонку. Как обоюдно тянулись к улыбчивой и легкой на подъем Уколовой, которая отличалась не только прилежной учебой, но и веселым, как у сказочной феи, нравом. Как та в итоге выбрала Сергея, вышла за него замуж, а их дружба от этого почти не испортилась.
По крайней мере, до поры до времени.
Олег не стал скрывать, что продолжал любить Соню даже после собственной женитьбы. Даже после рождения у обеих пар детей.
Но, внутренне чувствуя, что Таня хочет побольше узнать именно о своих родителей, Должанский рассказывает, как упорно и трудолюбиво старался Сергей подняться в бизнесе. Каким профессионалом показывал себя во время сделок. Каким терпеливым и любящим мужем и отцом он был. О его мечтах и надеждах. О его трудах и заботах по покорению ресторанного дела не только на родине, но и за рубежом.
Когда он подошел к самой болезненной теме — автокатастрофе — Татьяна вполне ожидаемо расплакалась. Но тихо и скупо, старательно сдерживая свои эмоции. И вот тут Олегу пришлось достать из ящика стола очередные бумажные пакеты и вытряхнуть из них кипы бумаг и папки с прозрачными обложками. Может, это и было цинично
— Это — копия завещания твоего отца, Таня, — сообщает Олег, встав со своего кресла и зайдя за спину девушки. Он подносит бумагу Тане и непроизвольно (или специально?) наклоняется к ней, чтобы тайком вдохнуть аромат ее волос, — На самом деле оно гораздо больше — Сергей был крайне скрупулезным и внимательным к деталям и любым непредвиденным ситуациям. Это лишь та страница, которая перечисляет все движимое и недвижимое имущество, счета и номера банковских ячеек, а также коды доступа к ним. В случае его смерти это все должно было перейти его жене и детям. Но, так как в живых осталась только ты, все это теперь твое.
Таня дрожащими пальчиками берет документ, но сразу же безвольно опускает вниз, не считая мелкие ровные строчки достойными своего внимания.
— Таня… — тихо зовет Олег, обхватывая ладонями тонкие девичьи плечики, — Пожалуйста, сейчас сконцентрируйся и внимательно меня послушай. Юрист твоего отца подробно описал каждый вариант наследования. А также приложил список опекунов. На первом месте были родители твоего отца. На втором я. И только лишь на пятом — Орловы. Будучи несовершеннолетней, ты, конечно, не могла пользоваться своим наследством в полной мере. Как, впрочем, и твои опекуны. Но кое-какие возможности у них все же были. И, если ты захочешь подробнее изучить все документы и финансовые отчеты, ты увидишь, что это очень даже неплохие возможности. Однако, предвосхищая желание твоих опекунов воспользоваться твоим имуществом, Сергей ввел одну очень важную деталь — ты можешь полностью и самостоятельно распоряжаться своим наследством только по достижению 21-летнего возраста. Ты понимаешь, что это значит?
— А разве есть разница? — глухо и рассеянно отзывается девушка.
Олег окончательно обходит кресло с сидящей в нем Таней и садится на корточки. Заглядывает в бледное и растерянное личико и ласково обхватывает необыкновенно холодные ладони своими пальцами.
— Танечка… — проникновенно произносит он, сжимая их, — Разница есть. Я не хотел тебя обманывать, я не знал всех нюансов. Черт возьми, я даже не знал, что ты жива! Я был уверен, что в той авиакатастрофе погибли все! Когда я встретил тебя и узнал, кто ты, я даже не сразу поверил… Хотя… Ты очень похожа на Соню. На свою мать. Я подумал, что это просто совпадение — фамилия, внешность. Потом ты рассказала о себе, о своей семье. Я поднял свои связи и узнал кое-что еще. Конечно, всю информацию не удалось раздобыть сразу, хотя этого и хватило, чтобы дать Орлову понять, что ему не следует рассчитывать на чужие деньги. И на тебя, Таня…
Что-то оживает в лице девушки, и она, сфокусировав взгляд, внимательно смотрит на коленопреклоненного перед ней мужчину. Мягко освободив одну ладошку, кладет ее на немного колючую из-за щетины щеку Олега. И нежно оглаживает пальчиками острую скулу. Не ожидая такой ласки, мужчину инстинктивно дергается в сторону, но уже через миг с безотчетной жадностью прижимается к внутренней стороне ладони, наслаждаясь ее мягкостью и гладкостью. И вдруг Татьяна удивляет его спокойным и совершенно ровным тоном: