Время не лечит
Шрифт:
— Убери своих вандалов! Я согласна! Ты пожалеешь, Рома! Пожалеешь! — словно металл по металлу. Чуть на встречку не съехал от ее децибелов!
— Не ори. Альбина! Так на что ты согласна? И спокойнее, а то отключусь!
— Приезжай. — слышу свистящий выдох. А маска-то дала трещину, — Все тебе расскажу. Все. Смысла нет больше скрывать. Ты упорно лезешь туда, откуда нет возврата. Ты спасибо скажешь, за то, что ничего не знал! — мне все равно где узнавать ту самую роковую правду. Мне все равно на эти истерики. Я просто-напросто открыл аукцион на дом, который ненавидел всю свою жизнь. Ледяная пещера. Снаружи выглядит как средневековый замок. Не хватает
25
Рома
Вхожу, открывая тяжеленую дверь с резким рывком. В камине потрескивает полено. Но это не придает ни тепла, ни уюта. Огромный холл. С широченными лестничными пролетами и арками. Пробирает колючая дрожь. Словно мелкие стекла запустили в кровь. И сердце отказывается качать кровь. Застывает.
Альбина, королева пафоса, в элегантном домашнем костюме. Сцена из ее очередного спектакля. На лице маска расстроенной печали. Волосы скромно убраны в косу. Ну, идеальная горюющая бабушка.
— Ромашик, ну что же ты такое вытворяешь! — Разводит руками. Пытается обнять, но я отстраняюсь. Появляется женщина прислуга с подносом. Но я грозно махаю головой.
— На хрен все скрылись!
В пальто, руки в карманах. Я понимаю, нахохлился, как обиженный мальчик. Но во мне такая буря эмоций кипит. Что могу просто убить. Придушить. Единственную живую родственницу. Она всегда лишает меня того, чего я желаю! Но я начинаю обратный отсчет. И сам распоряжусь своим будущим. Альбину уже отрезал от многих сфер своей жизни. Сейчас нас объединяет лишь родство и этот дом.
— Как ты можешь продавать родовое гнездо! Что за дикость! Все это собиралось долгие годы! Здесь наша история.
— Я пошел? Ты будешь чушь нести? Ребят моих вернуть? — моя история только во мне самом. И теперь я желаю начать все заново. Для нового пути, необходимо обрубить старые. Резко. И жестко. Угрозы. Увиливания. Ее тихие манипуляции. Все уже достало. Она ждала эмоций. Получай.
— Все! Я поняла. Ты не в духе. Присядь. Чайку…
— Последняя попытка Альбина! — я все еще стою. Даже смотреть не могу на окружающую обстановку. Картины, лепнина, мраморные изваяния. Музей. Бабушка присаживается на широкую софу. Склоняет голову. Голос траурный.
— Твоя мама была наркоманкой.
— Я это блять знаю! И точно знаю, что это известно тебе! — да, срываюсь на крик. Вздрагивает. Глазами нахожу бутылку вина. Хватаю бутылку того самого вина и замахиваюсь. Не разбивается. Но темно-бордовая жидкость расползается по идеально вычищенному полу. — ты бухаешь опять?!
— Устала я. Очень.
— Ты мне подробно говоришь все. Про маму, про отца. Все, что еще спрятано в твоем древнем рукаве. И самое важное выкладываешь, что случилось в день гибели наших отцов. Моего и Дарины. И после этого я, Альбина, я решаю судьбу этого дома и тебя самой. Я решаю, когда и что рассказывать окружающим. Я решаю, как и с кем будет работать Даша.
— Рома, ты не захочешь знать всего. Это не мой козырь, а грех! Это моя боль! Видеть, как умирает единственный дорогой человек. Моя дочь. Она разлагалась на моих глазах. И я спасла тебя, маленького мальчика, от созерцания такого зрелища.
— Ты решила за меня. — я сажусь в широкое старинное кресло. Руки так и не убираю из карманов. Сжимаю кулаки. Так, что слышу хруст костяшек. Лучше бы к Даше. Домой. У меня есть теперь дом! — зачем к Даше этого усатого урода
— Он видел ее работы! Это художник! Известный! Так же пишет сказки! Он может продвинуть девочку на новый уровень.
— ААА! — я все же луплю кулаком по подлокотнику. — Поверь, ее уровни моя забота. Отзывай своего козла. Быстро! Звони при мне, чтобы слышал.
— Рома! Он сам! Не подсылала я!
— Тебе всегда был необходим лишь донор. — я успокаиваюсь. Просто она не заслужила моего гнева. Ничего. Я выбью из нее правду. Даже если придется привязать к полену и кочергой выжигать узоры. И плевать, что она моя бабушка. Встаю. Скидываю пальто. Направляюсь к бару. Он скрыт в гигантском глобусе. Наливаю себе выдержанный скотч. Хоть как-то опалить ледяные внутренности. Замерз. Аж пальцы онемели. Внутренний холод, как в подземной пещере. — сначала это была моя мать. Затем мой отец. Теперь я. Но ты упустила одну маленькую деталь. Альбина. Ты сама научила меня стать воином своего собственного войска. Я сам по себе. Не удивлюсь, если ты сама убила мою мать. И отца прикончила ты. Я прав? Мой дед не просто так все оставил дочери. Не тебе. Слушай! — играть в игры я тоже умею. Делаю лицо переполненное озарения. Ставлю бокал так, что содержимое выплескивается наружу, — а может маму ты на наркоту подсадила? А? ну чтоб управлять деньгами проще было. Точно!
— Ты пьян! Как ты можешь! На мне все держалось! На мне! Да если бы не я, ты побирался бы по миру!
— Я зарабатывал и обеспечивал себя сам с 14 лет! Те подачки, что ты мне кидала, я возвращал на твой счет. Мне никогда не нужны были твои деньги. Скайхэнд приходил в упадок! Пока мы его с Пашкой не подняли на мировой уровень известности!
— Ты не осознаешь всей картины того, что было!
— Ну, так, вперед! Рисуй картину! Я готов внимать! Иначе, тюрьма или психушка. Даже не дом престарелых. Я так решил. И это решение не изменю. Выбор будет зависеть от твоей повести. Что ты такое таишь. Бабулечка.
Я практически умер, узнав все. Как зомби вышел из дворца Альбины. На автомате сел за руль. Пару раз чуть не влетел в столб на повороте. Она почти сломала меня. Вытряхнула все живое. Она оставила меня без опоры в этой жизни. Нет ничего, за что теперь я мог бы ухватиться. Дарина говорила, что она никто. Но, все совсем наоборот. Слабое звено и лишний элемент это я. Все, во что верил раньше, потеряло всякий смысл.
Теперь понимал, Даша не должна быть со мной. Теперь я просто обязан не отпустить, а прогнать. И то, что я один. Все это правильно.
Вхожу в квартиру и слышу музыку. Даша в неприлично коротких шортиках. Топик еле грудь прикрывает. Скачет с валиком вдоль стены. Пританцовывает. Волосы в лохматом беспорядке на макушке. Она прекрасна. Живая. Светлая девочка. Наблюдаю, прислонившись к косяку. Мы пришли к финишной прямой. И теперь решаю не только я, вместе мы пойдем дальше. Или порознь. Пока еще она ничего не знает. Пока еще у меня есть призрачная надежда на наше будущее.
В слепой тоскливой нежности прижимаюсь к ней. Я все еще в пальто. Руки ледяные. А она такая теплая. Такая манящая. И любимая. Люблю. Так люблю, что плакать хочется. Непрошенные слезы прожигают глаза. В горле колючий ком. Она не делает попыток говорить или выяснять. Знает мое состояние. Понимает. Замираем оба. Втягиваю ноздрями аромат собственного шампуня. Она сказала, что хочет пахнуть мной. отказалась покупать шампунь для девочек. Мы поспорили в магазине. А продавщицы с завистью смотрели на нашу перепалку с поцелуями.