Время не ждёт
Шрифт:
Слушая, Горький досадливо хмурился, как-то необычно дымя папиросой.
— Не огорчайтесь, Александр Михайлович, — успокаивающе сказал он, — вы не одиноки в своей борьбе против спецов. У вас найдутся авторитеты, помогущественнее их, и вы обязательно окажетесь в выигрыше.
В недвусмысленных словах Горького Игнатьев все же не мог понять одного: кого имел в виду великий писатель, говоря о могущественных авторитетах?
Через некоторое время Игнатьев поблагодарил Алексея Максимовича за гостеприимство, сказав, что он будет отныне жить в своей комнате на Воздвиженке. «Своя» комната находилась в квартире Сергея Николаевича Сулимова — «Петра», который пригласил Александра Михайловича к себе на временное жительство. В коридоре висел телефон, что давало возможность Игнатьеву поддерживать связь с Горьким.
Александр Михайлович часами занимался, запершись в «своей» комнате, прерывая работу только из-за одолевавших его с недавних пор головных болей. Он составлял новые чертежи, без конца совершенствуя детали оптического прицела. Перед обедом или ужином Мария Леонтьевна — «Магда» — звала через дверь к столу, с трудом отрывая изобретателя от работы.
По сравнению с первой фронтовой моделью Игнатьев значительно изменил и усовершенствовал свой оптический прицел. Теперь он помещался в специальном ящике на трех ногах. Сверху ящика находился график траекторий, гравированный на алюминиевом планшете в четверть круга. На нем имелась шкала высот полета, а по окружности — градусная шкала углов местности. Поверх графика находилось приспособление, напоминающее скрипичный смычок, снабженный бесконечной проволокой, огибающей на концах «смычка» вращающиеся ролики. К проволоке, как и на первом фронтовом варианте, была припаяна металлическая «капля», или «мушка». Синхронно связанная с механизмами прибора и визирной трубкой, проволока двигалась по «смычку» вперед и назад вместе с «каплей» — подвижной мушкой. Таким образом, мушка, «попав» с помощью визирной трубки на самолет, не «отрывалась» от него, в миниатюрных масштабах повторяла движение летающей цели. Мушка ползла но графику планшета, ежесекундно показывая расстояние, высоту полета и данные стрельбы. Слева от диаграммы был расположен круг с надписью «угол бокового наблюдателя» для установки передаваемого по телефону угла бокового или вспомогательного наблюдателя. Аппарат был снабжен также и кривыми установок дистанционных трубок снарядов и упредительных механизмов. Все эти шкалы и механизмы четко взаимодействовали во время работы. Их показаниями пользовался командир батареи, открывая стрельбу по воздушному противнику.
Изобретатель закончил последние усовершенствования. Теперь вполне можно было бы начать серийный выпуск оптических прицелов для Красной Армии, если бы не тормозили в ГАУ. Сергей Николаевич и Мария Леонтьевна Сулимовы в беседах с Игнатьевым успокаивали его, давая различные советы. Однажды во время очередного разговора с Сулимовым Мария Леонтьевна позвала изобретателя к телефону. Игнатьев взял трубку.
— Кто говорит?.. Ах, здравствуйте!.. Не называть вас? Почему?.. Что вы говорите?.. Слушаю, слушаю вас и ушам не верю... Все будет сделано!.. Я бесконечно вам благодарен! — взволнованно отвечал Игнатьев. Он повесил трубку и с криком влетел к Сулимовым.
— Мария Леонтьевна, Сергей Николаевич! Вы знаете, что сказал он?
— Кто он?
Игнатьев спохватился, испуганно зажав рот пальцами.
— Что же вы замолчали? — спросили супруги, необычайно заинтригованные.
— Знаете... Мм-м... Вы извините меня. «Он» сказал, чтобы я никому ни слова не говорил. А я слишком заволновался... Одним словом, завтра вечером все расскажу.
— Понятно. Разрешите только заметить, Александр Михайлович, что инстинкт конспиратора у вас притупился, — шутя заметил Сулимов.
Утром следующего дня Игнатьев побежал в ГАУ, которое помещалось в здании бывшего страхового общества «Россия» на Сретенском бульваре. Прицельный прибор находился на третьем этаже в полутемной комнате с окном, выходящим во двор. Ящик прибора, отделанный под мореный дуб, стоял на столе в середине комнаты. Окончив осмотр, Игнатьев еще и еще раз вытирал тряпкой каждую часть окрашенного в яркозеленый цвет оптического прицела. Вдруг он услышал из коридора голос курьера:
Александр Михайлович! Там внизу вас спрашивают двое штатских!
Игнатьев сорвался с места и побежал вниз, удивляя своей взволнованностью равнодушного курьера. Возле швейцара действительно ожидали двое, одетые в скромные демисезонные пальто, оба в кепках. Один среднего роста держал руки в карманах, другой, высокий, был с палкой. Это были Ленин и Горький. Игнатьев сказал что-то дежурному и, пожав гостям руки, пригласил их следовать с ним на третий этаж...
Вот как пишет об этом Горький:
«Я предложил ему, — пишет Горький в, известных воспоминаниях о Ленине, — съездить в Главное артиллерийское управление посмотреть изобретенный одним большевиком, бывшим артиллеристом, аппарат, корректирующий стрельбу по аэропланам.
— А что я в этом понимаю? — спросил он, но поехал. В сумрачной комнате, вокруг стола, на котором стоял аппарат, собралось человек семь хмурых генералов, все седые, усатые старики, ученые люди. Среди них скромная штатская фигура Ленина как-то потерялась, стала незаметной. Изобретатель начал объяснять конструкцию аппарата. Ленин послушал его минуты две, три, одобрительно сказал:
— Гм-гм! — и начал спрашивать изобретателя так же свободно, как будто экзаменовал его по вопросам политики:
— А как достигнута вами одновременная двойная работа механизма, устанавливающая точку прицела? И нельзя ли связать установку хоботов орудий автоматически с показаниями механизма?
Спрашивал про объем поля поражения и еще о чем-то, — изобретатель и генералы оживленно объясняли ему, а на другой день изобретатель рассказывал мне:
— Я сообщил моим генералам, что приедете вы с товарищем, но умолчал, кто — товарищ. Они не узнали Ильича, да, вероятно, и не могли себе представить, что он явится без шума, без помпы, охраны. Спрашивают: это техник, профессор? Ленин? Страшно удивились — как? Не похоже! И — позвольте! — откуда он знает наши премудрости? Он ставил вопросы, как человек технически сведущий! Мистификация! Кажется, так и не поверили, что у них был именно Ленин...
А Ленин, по дороге из ГАУ, возбужденно похохатывал и говорил об изобретателе:
— Ведь вот как можно ошибаться в оценке человека! Я знал, что это старый честный товарищ, но — из тех, что звезд с неба не хватают. А он как раз именно на это оказался годен. Молодчина! Нет, генералы-то как окрысились на меня, когда я выразил сомнение в практической ценности аппарата! А я нарочно сделал это, — хотелось знать, как именно они оценивают эту остроумную штуку.
Залился смехом, потом спросил:
— Говорите, у И. 4 есть еще изобретение? В чем дело? Нужно, чтоб он ничем иным не занимался. Эх, если б у нас была возможность поставить всех этих техников в условия идеальные для их работы! Через двадцать пять лет Россия была бы передовой страной мира!»
Глава шестая
Университет на дому
4
Когда Горький писал эти строки, Игнатьев находился в Берлине. Его осаждали представители иностранных фирм, пытаясь купить патенты на изобретения. Об этом знал Горький и, возможно, желая избавить Игнатьева от новых «приставаний» агентов иностранных фирм, не назвал полностью фамилии изобретатели оптического прицела. (Примечание автора.)