Время не ждет!
Шрифт:
– Как же, – оживился камрад, – вот это я понимаю – информационная бомба!
– Бомба… я вот изображал из себя злобного русофоба и антикоммуниста, но это ладно – мелочь по большому счёту.
– С Дженни проблема? – Родригес давно стал не просто знакомым, а… назвать его другом мешала только двойственность наших отношений. Двойственность эта, впрочем, не мешала делиться личными проблемами ни мне, ни ему.
– Угу, – Спагетти вкуснейшие, но с трудом глотаю, апетита нет вообще. Приходится заставлять, ибо спортивная диета и всё такое, а до протеина в баночках ещё далеко, – отложила свадьбу.
– Другой?
– Вроде нет, – я в некоторых сомнениях, – похоже
– Вы же с ней… – деликатничает анархист, не называя вещи своими именами. Обычно последователей Кропоткина представляют в виде революционных матросов, нафаршированных кокаином по самые ноздри, или истеричного вида псевдо интеллигентов. В действительности же быдла среди анархистов не замечено. Предпочитают называть вещи своими именами – да, но отношение это не навязывают никому.
– Спим? Давно уже, так что не в этом дело. Боюсь, кто из родных в уши отраву льёт, или личные психологические проблемы родом из детства.
– А… – Родригес сам из хорошей семьи и как никто знает, что между быть и казаться порой глубокая пропасть. Для посторонних супруги должны выглядеть счастливым идеалом супружества.
На деле же… да по-разному на деле, такого понарассказывал, что и вертится-то с трудом. Бытовой садизм в семейных отношениях процветает, и порой приличные семьи таят такое, что затошнит и обитателей трущоб.
Что там было у Дженни и её родителей… внешне-то благопристойно, а глубоко лезть опасно. Помимо тараканов в голове любимой, ещё и родные могут подсовывать лучшую партию, притом не только родители, но и всякие там троюродные кузины.
Не всегда из хороших побуждений, к слову – встречаются ситуации, начиная от банальной зависти, заканчивая хитросплетёнными условиями наследства. Слыхал я в разговорах братьев и о таких случаях, когда дочерей и сестёр проигрывали в карты.
Не буквально в рабство… хотя полвека назад встречалось и нечто подобное, притом нередко. Но мало ли возможностей у родителей в патриархальном обществе повлиять на ребёнка? Или у старшего брата, приехавшего на летние вакации [15] с таким расчудесным другом… Ну как тут не влюбиться созревшей девушке, запертой то в частной школе для девочек, то в родительском доме?!
15
Каникулы.
Разговаривали с Родригесом долго, обоих прорвало на откровенность. Что-то вроде синдрома попутчика [16] , с поправкой на действительность. Увидимся ещё, и скорее всего не раз, но… миры наши почти не пересекающиеся, и делиться откровениями такого рода с третьими лицами опасно обоим.
– Сеанс психотерапии прошёл успешно, – подытоживаю разговор. Родригес смеётся – тихо и очень искренне.
– Да… бывает.
– Теперь по заданию, – протягиваю листок с цифрами, – это счёт на предъявителя, продолжайте работу по Хью Лонгу. Не знаю, насколько он социалист, но в настоящее время в США нет других политиков, способных увести страну с пути фашизма.
16
«Синдром случайного попутчика». Это когда вы рассказываете совершенно незнакомому вам человеку свои самые сокровенные тайны, обсуждаете наболевшие проблемы, точно зная, что с ним вы вряд ли когда-либо встретитесь.
– Реальных нет, – нехотя признаёт анархист. Лонг ему не слишком-то нравится, но в целом… действительно некому. Левые настроения в американском обществе достаточно сильны, но по-настоящему радикальных политиков мало. А те что есть, не пользуются особой поддержкой народа. Тот самый случай, когда средний работяга за справедливость, но при этом лелеет мечту стать миллионером. Да и справедливость чаще всего урезанная, интернационалистов мало. Такая себе… национал-справедливость.
Впрочем, оно и к лучшему, лично меня программа Лонга, перекликающаяся с более поздним Скандинавским Социализмом, устраивает. С оговорками, но устраивает.
У более радикальных его коллег социализм сочетается с совершенно оголтелым интернационализмом, который в ближайшие лет тридцать большая часть американского общества не будет способна воспринять. Либо, что ещё хуже – с национал-социализмом самого что ни на есть арийского образца.
– Отдельно по мафии… – снова листочек, – на продолжение борьбы.
– Борьбой с мафией мы готовы заниматься бесплатно, – искренне говорит анархист.
– С деньгами можно достичь больших результатов, на одной сознательности и революционной романтике далеко не уедешь. Просьба – по возможности зацепите-таки этого чёртова Постникова! Убить любой ценой не прошу, он будто заговорённый нечистым, а вот стравить РОВС с итальяшками – это будет совсем хорошо.
– А пожалуй, – неожиданно отвечает Родригес, почти не задумавшись, – быстрых результатов не обещаю, но я сам уже думал над проблемой в таком ключе. Стравить наших врагов меж собой, что может быть лучше? Справимся, амиго.
Вильгельм Маркс не обольщался – на пост канцлера его выдвинули как компромиссную фигуру. Брюнинг, основной кандидат от умеренно-правых и правых-центристов, без поддержки Гинденбурга не смог взлететь. Попытка же воспользоваться именем погибшего для пиара оказалась на редкость неудачной, Генрих потерял часть уже имеющейся поддержки.
В пользу Маркса говорила репутация политика, склонного к компромиссам – самое то для переходного времени. Не самый сильный и тем паче не яркий лидер, зато нельзя ожидать от такого излишне резких действий.
Тем неожиданней было его выступление в рейхстаге, с предложением кредита в триста миллионов золотых марок СССР.
Марки эти, как сказали бы в будущем – виртуальные, перемещаться из банковских хранилищ им не требовалось. Советский Союз мог набирать товар на эту сумму… но только в Германии!
Зато и расплачиваться можно было не только золотом и зерном, но металлом, рудами и рудными концентратами, пиломатериалом, жирами, нефтью…
Германия остро нуждалась в сырье и столь же остро – в сбыте своих промышленных товаров.
Соглашение было ратифицировано [17] через восемь дней.
Глава 6
Свернув трубочкой записку, Хосе поджёг её и положил на сколотое блюдце, заменявшее им пепельницу. По дешёвой съёмной квартире пошёл запах палёного и взгляды анархистов обратились на Родригеса.
17
Ратификация (лат. ratificatio от ratus – решённый, утверждённый + facere – делать) – процесс придания юридической силы документу (например, договору) путём утверждения его соответствующим органом каждой из сторон.